ГЛАВА 1. О чем разговаривают двое мужчин, сидя ночью за чашкой чая на московском балконе.

 

 

22:25. 29 октября 1929 года. Москва. Конспиративная квартира ОГПУ в районе Арбатской площади.

 

Яков Григорьевич Блюмкин[1] с трудом разлепил глаза. Тяжело просыпаться после собственного расстрела.

 

- Интересно, после расстрела у всех так болит голова, - мысли ворочались с трудом. Успокаивало только то, что его пребывание в Преисподней начиналось в огромной постели. Шелковые простыни были измазаны красным и коричневым гримом, в котором он ходил последние дни, когда его водили по коридорам Внутренней тюрьмы на Лубянке.

 

Складывалось впечатление, что он жив и жив «неплохо».

 

Рядом с кроватью, в глубоком кресле, вытянув скрещенные ноги с неизменной папиросой в руке, сидел Вячеслав Рудольфович[2].

 

- Яков Григорьевич, я думаю, что вы достаточно отдохнули. Пора вставать. На сборы у вас только час. Самолет вылетает в 4 утра. Послезавтра вечером Вы  должны быть уже в Барселоне. Ваш объект - Хайме Рамон Меркадер дель Рио[3], сын Марии Каридад дель Рио Эрнандес. Необходимо заложить в голову этого  юноши задачу – убийство Лейбы[4]. Зная Ваши гипнотические способности, товарищ Сталин считает, что эта архиважная задача Вам по плечу. Под гипнозом нацелите объект на поиск и убийство Троцкого. Идея убить Льва Давидовича должна у него возникнуть после того, как он услышит кодовое слово. Это не должно произойти прямо сейчас. Пусть Старик еще поживет. Мы не выяснили все его контакты и здесь, и с американскими финансовыми кругами. Слово прошу выбрать такое, чтобы этот испанец не мог его услышать прежде, чем его произнесет наш человек. Детальный инструктаж и специальное оборудование получите в самолете и после операции вернете его тому же человеку, от которого его получили. Подчеркиваю - из рук в руки.

 

Менжинский замолчал, глубоко затянулся и торкнул папиросу в хрустальную пепельницу, окурки и пепел из которой были рассыпаны по всему журнальному столику.

 

Глава ОГПУ вышел и вернулся, когда уже Яков, умывшись, одевался в скромно-дорогую твидовую пару.

 

- Яков Григорьевич, к сожалению, ничего кроме чая и бутербродов предложить не могу, но все уже готово. Покорнейше прошу, наденьте пальто, кушать будем на балконе.

 

Это могло прозвучать неожиданно, но Якову было не привыкать.

 

Когда они устроились на широком балконе, с которого хорошо просматривалась Арбатская площадь, Менжинский сам разлил из чайника крепко заваренный чай в хрустальные стаканы в подстаканниках. Пододвинул один Блюмкину.

 

- Где мы, Вячеслав Рудольфович? - Яков не мог справиться с голодом и жадно набросился на бутерброды с колбасой (во Внутренней тюрьме разносолов не полагалось).

 

- Там, где Вам будет трудно встретить знакомых, несмотря на то, что Вы в столице человек более чем заметный.

 

Блюмкин самодовольно усмехнулся, но ничего не ответил.

 

- Яков Георгиевич, покорнейше прошу отнестись к заданию со всей серьезностью.

 

Это его «покорнейше прошу» всегда напоминало Блюмкину, что его шеф из «бывших», - да и «Железный Феликс»[5] был благородных кровей, - почему-то пришло ему на ум. - Ох, напомнит Коба[6] тебе, Вячеслав Рудольфович, об этом когда-нибудь, - с сожалением подумал «расстрелянный».

 

Как будто подслушав его мысли, глава ОГПУ отхлебнул чаю и проговорил:

- Партия поручает тебе задание особой важности. Подчеркиваю - особой. Как, кем и, главное, на какие средства мы уничтожили российскую буржуазию и построили первую в мире социалистическую республику не мне тебе рассказывать.

Здесь, на свежем воздухе, Менжинский перешел на «ты», видимо, «стреляный воробей» побаивался слухачей за стенами[7], которые могли появиться в доме и без его ведома.

 

- Человеческая память - опасная штука. Пока на человека наброшена узда, он помалкивает и старается забыть то, что знать опасно. Но стоит ослабить над ним контроль, как из людей выливается не только то, что реально было, но и то, что породило их богатое воображение. Поверь, приходит время, когда не только такие «обиженные», как Троцкий, начнут на каждом углу «трезвонить» о наших друзьях по обе стороны Атлантики.  Многие из тех, кто сейчас комфортно угнездились в роскоши огромных кабинетов, обвешанные орденами, в пылу борьбы за власть начнут, обвиняя друг друга, трепать языками о том, что знают. А знают они мно-о-го. Этого допустить нельзя. Конечно, Республика устоит, но великое здание Коминтерна рухнет в одночасье, и все нынешние друзья, на которых опирается вся наша агентурная сеть, превратятся в заклятых врагов. Нет ничего горше, чем утерянные иллюзии. А вера в то, что революционный дух позволил обездоленному голодному пролетарию одним булыжником в руках победить «Гидру мирового империализма» с ее танками, броненосцами и самолетами, еще долго будет собирать под наши знамена энтузиастов.

 

Многие, очень многие, к сожалению, еще помнят, как получали деньги в Лондоне, Париже и Нью-Йорке от Ротшильдов, Рокфеллеров, Шифферов и Морганов[8] на «святое» дело революционной борьбы. Пора «прибраться» и здесь, и там. Твой маршрут: сначала – в Барселону, оттуда в Будапешт, затем в Вену, Берлин, потом Лондон и дальше через Атлантику.

 

В Будапеште наши товарищи помогут тебе избавиться от твоей семитской внешности. Поверь, дело не в национальности. На берегах Темзы и Потомака[9] много твоих соплеменников. Опасность может возникнуть от тех, с кем тебе уже приходилось встречаться, тех, кто знает тебя в лицо. А это «лицо» сегодня расстреляли. Все инструкции, контакты, средства на первое время получишь в самолете. Изучай быстро, потому что через два часа после вскрытия пакета документы, которые подлежат уничтожению, превратятся в пыль.

 

Это то, что тебе просил поручить товарищ Сталин.

 

Глава ОГПУ потер левую сторону груди, видимо, болело сердце, отпил чаю и опять закурил.

 

«Много курит, - подумал Блюмкин, - не успеет Коба до него добраться, как с Феликсом не успел. А может и успел…» – эта мысль отвлекла его от инструктажа. Она приходила достаточно часто, когда до него доходили неясные слухи о причинах смерти Ленина, Фрунзе, Дзержинского. Яков понимал, что его не трогали ввиду его постоянного отсутствия и Павлина, вшитого под кожу в причинном месте. Не броско, надежно, только немного мешает скакать верхом. Однако,  Блюмкин, будучи сторонником технического прогресса, всегда предпочитал мягкие подушки лимузинов жесткому кавалерийскому седлу.

 

- Яков, ты что, заснул? – голос Менжинского вернул его к реальности.

 

- Нет-нет, Вячеслав Рудольфович. Задумался, прикидывать уже начал, что к чему. Задача-то непростая.

Менжинский потер подбородок, зачем-то покрутил усы и повернулся всем телом к Блюмкину.

 

- Это не задача. Это повод оставить тебя в живых. Сталин хотел поручить это задание молодым, не засветившимся ребятам, но я и Трилиссер[10] настояли на твоей кандидатуре. Почему Меер высказался «За» - я не знаю, а я, потому что …

Менжинский замолчал. Яков почувствовал, что наступил момент истины. Сейчас он узнает свою судьбу на ближайшие годы, а может быть, и на всю жизнь. Пауза затягивалась, а глава ОГПУ молчал.

 

- Яков, - наконец нарушил он молчание, - мы знакомы с тобой давно и «не один пуд соли вместе съели», поэтому я решил довериться именно тебе. Я скоро уйду. Серьезные специалисты, как в официальной медицине, так и Бокиевские эзотерики, сулят мне еще четыре с половиной года, а точнее - 10 мая 34-го. Это хорошо, своей смертью помру, без пыток и унижений, которые ждут других, того же Трилиссера. Не буду уточнять, откуда я это знаю, но, поверь, это так и будет. Дело не в этом.

 

«Таки и не говори, я сам все вижу по твоим разноцветным глазам», - проворчал про себя Блюмкин, который был прекрасно оседомлен о методиках разрабатываемых в отделе Бокия[11].

 

- Дело в том, -  между тем продолжал Председатель ОГПУ, - что ЦЕНТР СИЛЫ ЦИВИЛИЗАЦИИ СДВИНУЛСЯ С МЕСТА И УСТРЕМИЛСЯ НА ЗАПАД. Ойкумена с ее Ближневосточной осью перестает быть центром мировой цивилизации. Грядут катаклизмы, которые породила наша Революция. И эти катаклизмы перекроят весь мир наново. Мировая экономика уже «трещит» под ударами Биржевого краха[12]. Вчерашний день назовут «Черным вторником». А через десятилетие разразится Великая война, которой современная цивилизация еще не знала. Даже наиболее информированные люди не представляют себе, какие силы пришли в движение. А мы этим силам поможем, немного ускорим процессы.

 

- Так сказать, подольем маслица в тугой механизм мировой истории, -усмехнулся внимательно слушающий его Блюмкин.

 

- Так вот, Яков, твоя задача, - продолжал Менжинский, - создать условия, при которых Соединенные Штаты Америки станут НОВЫМ ЦЕНТРОМ СИЛЫ.

 

При этих словах шефа Блюмкин внутренне вздрогнул. Одно дело, сеять революционный хаос, выкраивая свой «скромный гешефт», и совсем другое - быть  «на посылках» у строителей нового мирового порядка. Дело уж больно неблагодарное – «мавров» после сделанного «дела» в таких случаях уничтожали «в пыль», не оставляя никаких следов, стирая память о них даже среди близких. Однако, эта пессимистическая мысль вспыхнула в его мозгу, подобно искре, и растаяла без следа.

 

Давным-давно, еще в другой жизни, Симха-Янкев Гершевич, шустрый еврейский мальчик, штудирующий науки в одесской торе, усвоил одну простую мысль: принадлежность к «народу-избраннику» дает серьезные преимущества в жизни. Когда же он с головой окунулся в бурный революционный поток, эта мысль приобрела и серьезное материальное подтверждение. Победу «революционных масс» Яков, будучи адъютантом «российского Бонапарта» - Льва Давидовича Троцкого - по достоинству оценил, купаясь в роскоши, которая окружала его патрона.  В отличие от польских дворян - Дзержинского и Менжинского, которые, похоже, даже кичились своей скромностью.

 

- Учти, это не главная твоя задача. Главная цель, цель всей твоей жизни – не допустить, чтобы Америка осталась в этом качестве в начале грядущего тысячелетия. ЦЕНТР СИЛЫ ДОЛЖЕН ВЕРНУТЬСЯ НА МЕСТО. Его движение необходимо для создания инерции, которая даст толчок к переходу человеческой цивилизации на новый качественный уровень развития. Будет ли это называться Советский Союз, Россия, Новый Иерусалим или еще как-нибудь - собственно, абсолютно неважно. Это будет территория, которая через сто лет станет той ОСЬЮ, ВОКРУГ КОТОРОЙ ОБЕРНЕТСЯ ПЕРВЫЙ ВИТОК НОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ.

Бокий и его сотрудники рассчитали, что процесс начнется в период с 2012 по 2017  год. Мы, вернее наши потомки, должны быть готовы к этому, чтобы вовремя встать во главе народа, который преобразит Мир.

 

Блюмкин зачарованно замер с надкусанным бутербродом в руках. Человек, в высшей степени самонадеянный и наглый, он нисколько не сомневался в том, что эта задача поистине вселенского масштаба ему «по плечу». Более того, предсказание, которое ему поведали старцы в далеком тибетском монастыре, подтверждало слова шефа. Тибетские ламы поведали гостю из далекой Советской России, что на его Родине в год Черной Водяной Змеи должен появиться человек по могуществу подобный Богу.

 

Склонный к математическим расчетам ум Симхи-Янкева сразу определил, что ближайшие годы Черной Водяной Змеи наступят в 1953 и в 2013 году.

 

- Яков, Яков, - голос Менжинского вернул Блюмкина на землю, - отбросим пафос. Для начала, в Лондоне и Вашингтоне ты должен будешь подтолкнуть этих медлительных англосаксов к более конкретным действиям в борьбе с Советами.  На первом этапе - развертывание агентурной сети в Советском Союзе. Выявление этой сети здесь позволит нам «убить сразу двух зайцев». Во-первых, выявим своих реальных шпионов и диверсантов, а во-вторых, обеспечим решение задачи, которую ставит перед нами Иосиф Виссарионович, - с мрачным вздохом проговорил Председатель ОГПУ.

 

- Чем острее будет противостояние между нами и Западом, точнее СССР и Западной Европой, тем скорее созреет «европейский нарыв», который должен разразиться «кровопусканием». Большая война окончательно сделает Северную Америку финансовым и политическим центром мира. Подогревай в элите Штатов мысль о ее «исключительности». Пусть они мнят себя хозяевами Мира. Наверняка, с их британским менталитетом они создадут какой-нибудь клуб, тайное общество или, на худой конец, фонд. Ты должен не только поддерживать эти начинания, ты должен даже инициировать их. Американцы не так рассудительны, как дельцы из Лондонского Сити. На Уолл-стрит[13] народ нетерпеливый – жадность и самомнение их и погубит. В своей «исключительности» они забудут о «тормозах», бесконечные финансовые спекуляции приведут их к кризису похлеще, чем нынешний и тогда центр силы двинется далее, на восток. Помни, ты должен контролировать эти процессы. Там, вдалеке, ты сможешь пережить ту «мясорубку», которая грядет здесь и в Старом Свете. Связь со мной или с тем, кто меня заменит, будет односторонней, чтобы ты всегда был вне подозрений. К тебе будут приходить только те люди, которых ты знаешь в лицо.

Председатель ОГПУ замолчал, некоторое время курил, о чем-то сосредоточенно размышляя. Из задумчивости его вывели стоящие в углу напольные часы. Сочный густой звук  курантов сообщил собеседникам, что в Москве пробило 3 утра.

 

- Основными твоими контактами в Штатах будут Арманд Хаммер[14], сын Рокфеллера – Джон Дэвисон-младший[15] и некий Генри Баркер – человек не публичный, но связь с ним очень важна для нашего дела.  Рекомендации и сценарий подводки тебя к этим джентльменам уже готов.

 

- Вячеслав Рудольфович, по дороге на аэродром могу я заскочить домой? Здесь же рукой подать, да и время - то ли очень позднее, то ли  очень раннее, – вопрос был праздный, только чудо могло заставить Менжинского разрешить побывать на квартире.

 

- Яша, не думаю, что в этом есть какой-либо смысл. Все твое имущество вывезли в спецхранилище. Все, вплоть до  домашних тапочек. Шелковые обои ободрали. Паркет сняли. Сейчас в твоей бывшей квартире голые стены и груды паркетин в каждой комнате.

 

Вещи, вывезенные из четырехкомнатной арбатской квартиры Блюмкина, разбирали два молодых перспективных сотрудника из отдела Бокия – Валентин Ильин и Александр Свиридов. Этих молодых сотрудников Коминтерна Менжинский лично пригласил работать в ВЧК и направил в спецотдел Бокия.

 

От рокота моторов не спасал ни шлем, ни ватные шарики, которые Яков предусмотрительно воткнул в уши. Холод пробирался под меховой комбинезон. Не спасал и теплый твидовый костюм под комбинезоном. В пассажирском помещении было более чем достаточно места для двух пассажиров. Попутчик Блюмкина, одетый в такой же летный комбинезон, был ему совершенно не знаком, хотя, большинство сотрудников Центрального аппарата ОГПУ Яков прекрасно знал в лицо. Они не разговаривали. Каждый сидел на своей металлической скамейке, занятый своими мыслями. Неожиданно к ним из пилотской кабины вышел летчик и обратился к незнакомцу.

 

- Время полета 2 часа. Еще через пару часов будем садиться на дозаправку. Пора, - и опять скрылся в кабине пилотов.

- Яков Георгиевич, - несколько официально обратился к Блюмкину его попутчик, - прошу получить пакет и ознакомиться с его содержимым.

Яков обратил внимание, что передавая ему пакет, незнакомец снял теплые меховые рукавицы, при этом руки его оставались в тонких кожаных перчатках.

«Почему он не хочет прикасаться руками к конверту?» – подумал Блюмкин, но взял конверт, распечатал его и ему на руку выпал кулон, представляющий из себя кольцо, обрамленное языками пламени.

- Яков Георгиевич, по прибытии в Венгрию, носите этот кулон на теле.

- Еще один артефакт, - заметил про себя Блюмкин и аккуратно сложил подвеску во внутренний карман.

 

Будапешт, который в это время наводнили агенты разведок всей Европы, встретил его многочисленными знакомыми по совместной работе в иностранном отделе ОГПУ.  Поражало его то, что все они то ли делали вид, что не знают его, то ли действительно не замечали, когда Яков демонстративно усаживался напротив кто-то из них. Поразмыслив, он сделал вывод, что все знакомые, с кем ему довелось встретиться, серьезно проинструктированы Центром на его счет. И только через два месяца глаза ему открыл связник, с которым они встретились на перроне Будапештского вокзала.

- Яков Георгиевич, вероятно, я последний, от кого Вы слышите это имя и отчество, через день Вы будете в Вене. Прошу сообщить слово, которое Вы заложили в подсознание Рамона Меркадера и вернуть мне кулон. Солнышко, - ласково пробормортал связник, -  Вам больше не нужено - после клиники доктора Балоши Вас мама родная не узнает. 

 

- Выходит, эта железяка была нужна только для того, чтобы быть неузнаваемым, - догадался о предназначении амулета мистер Блюмм, - да уж,  теперь он мне действительно не нужен.

 

Освободив тугой узел шелкового галстука, он снял с шеи цепочку с артефактом и протянул его связнику.

 

Тот аккуратно взял кулон за цепочку и, не прикасаясь к амулету, сложил его в миниатюрный шелковый мешочек.

 

- Итак, мистер Блюмм, теперь слово.

Новоявленный Джейкоб Блюмм на секунду задумался и четко с расстановкой произнес: "Манасаровар[16]".

- Манасаровар, - тихо повторил связной, и они распрощались.

 

Через два года, ранним июньским утром, Вячеславу Рудольфовичу доложили о том, что в Цюрихе ведущие сотрудники разведслужб ряда стран встретились с представителями электротехнических фирм, поставляющих оборудование в Советский Союз. По сообщению агентуры в работе совещания участвовали люди из  «Интеллидженс сервис», разведслужб ряда других зарубежных стран, а также «Сименс-Шуккерт», «АЭГ», «Броун-Бовери», «Метро-Виккерс» и «Дженерал электрик компани». К вечеру на стол Председателя легла папка со стенограммой встречи, где был подробный план агентурно-диверсионной работы против России на ближайшие годы.

 

«Молодец Яша, быстро развернулся», - промелькнуло в голове Менжинского. Теперь можно было начинать охоту на «шпионско-диверсионное подполье» в стране.

Конвейер  политических репрессий, который «обкатали» на делах о «вредительстве»[17] вновь получил толчок и начинал набирать обороты. Он достигнет апогея в 37-38-м. Те,  кто отправлял подсудимых в ссылку и осуждал на смерть в конце 20-х, уже сами «признавались» в шпионаже и «шли в расход» в 35-м, в свою очередь, их палачи получали свои девять грамм свинца вплоть до самой Войны. Кому-то «везло» - они попадали в лагерь или «шарашку»[18]. Хотя, и там «курносая»  собирала свой кровавый «урожай» сотнями тысяч.

Историю Революции, историю партии большевиков пришлось писать заново. Потому что те, кто принес «свободу» народам России, оказались «англо-германо-японскими» шпионами и «наймитами мирового империализма». Переписывали историю партии, историю страны победившего социализма, историю мира, стирали память, стирая людей.

 

 

 

[1] Яков Григорьевич Блюмкин (Симха-Янкев Гершевич Блюмкин псевдонимы: Исаев, Макс, Владимиров; дата рождения неизвестна (около 1900), точная дата смерти неизвестна) — революционер, чекист, советский разведчик, террорист и государственный деятель. Самый яркий известный эпизод его биографии - убийство германского посла Мирбаха 6 июля 1918 года. Это убийство позволило большевикам уничтожить партию эсеров. Фаворит Ф.Дзержинского. Адъютант Троцкого (1922). Резидент нелегальной разведки на Ближнем Востоке (1923-24). Возможно,  Яков Блюмкин под видом буддийского монаха принимал участие в Центрально-Азиатской экспедиции Н. Рериха. ОГПУ использовало Блюмкина в качестве одного из главных координаторов Тибетской миссии по свержению Далай-ламы XIII. Арестован и приговорен к расстрелу в 1929 году (документы, подтверждающие факт расстрела отсутствуют).

 

[2] Вячеслав Рудольфович Менжинский - советский партийный деятель, чекист, преемник Ф. Э. Дзержинского во главе ОГПУ.  С 1920 г. – начальник Иностранного отдела ВЧК, с 1923 г. – первый заместитель Председателя ОГПУ Ф.Э.Дзержинского, с 1926г. по 1934 г. – Председатель ОГПУ. Один из организаторов сталинских репрессий.

 

[3] Хайме Рамон Меркадер дель Рио, также известный как Рамон Иванович Лопес  (1913-1978 гг.) - герой Советского Союза, агент советских органов госбезопасности, убийца Л. Д. Троцкого. Каталонец. Член Компартии Испании.

 

[4] Лев Давидович Троцкий (Лейба Давидович Бронштейн) (псевдонимы:  Перо, Антид Ото, Л. Седов, Старик и др.) - деятель международного рабочего и коммунистического движения, теоретик марксизма, идеолог одного из его течений — троцкизма. Один из организаторов Октябрьской революции 1917 г. и создателей Красной армии.  

 

[5] Феликс Эдмундович Дзержинский (польск. Feliks Dzierżyński, прозвища: Железный Феликс, ФД; партийные псевдонимы: Яцек, Якуб, Переплётчик, Франек, Астроном, и др.) — революционер, по происхождению польский дворянин, советский государственный деятель, глава ряда наркоматов, основатель ВЧК.

 

[6] Коба — партийный псевдоним Иосифа Сталина.

 

[7] Практика расстановки людей, подслушивающих разговоры  в помещениях в проемах между стенами, была применена на уровне архитектурного решения  при строительстве Дома правительства (Дом Советов, Дом ЦИК), более известного по роману Ю.Трифонова, как «Дом на набережной».

 

[8] Главы крупнейших финансовых групп и банков, принимавшие участие в финансировании большевиков во время Великой октябрьской революции и Гражданской войны.

 

[9] Реки, на которых расположены столицы Великобритании и США.

 

[10] Меер Абрамович Трилиссер (псевдонимы Михаил Александрович Москвин, Мурский) - советский государственный деятель, один из руководителей советских спецслужб. Расстрелян в феврале 1940.

 

[11] Глеб Иванович Бокий - Комиссар госбезопасности 3-го ранга. Расстрелян 15 ноября 1937 года. Реабилитирован в 1956 году. С января  1921 года возглавлял одно из самых закрытых подразделений  - Специальный отдел ОГПУ. При спецотделе создал лабораторию по разработке ядов и препаратов для влияния на сознание арестованных или устранения неугодных. По мнению профессора А. Знаменского Бокий после смерти Ленина ушел от активной политической деятельности и заинтересовался мистицизмом, пытаясь поставить восточные мистические практики на службу коммунизму.

 

[12] Великая депрессия (англ. Great Depression) — мировой экономический кризис, начавшийся в 1929 году и продолжавшийся до 1939 года. Великой депрессии предшествовал Биржевой крах США 1929 года: обвальное падение цен акций катастрофического масштаба в «Черный понедельник» (28 октября) и «Черный вторник» (29 октября).  Экономисты не пришли к единому мнению о причинах Великой депрессии.

 

 

[13] Уолл-стрит (англ. Wall Street) - название улицы в Нью-Йорке. Главная достопримечательность улицы — Нью-Йоркская фондовая биржа. В переносном смысле так называют как саму биржу, так и весь фондовый рынок США в целом.

 

[14] Арманд Хаммер - американский предприниматель. В 1921 после встречи с Лениным Хаммер вошёл в круг бизнесменов, приближенных к советским лидерам. Народный комиссариат внешней торговли РСФСР и хаммеровская «Allied Drug and Chemical Corporation» подписали договор о поставке в Советскую Россию 1 миллиона бушелей американской пшеницы в обмен на пушнину, чёрную икру и драгоценности Гохране. Вскоре Хаммер стал считаться «официальным другом» СССР. Покупал в 1920-30-х предметы старины, картины, скульптуры из Эрмитажа, таким образом собрав огромную коллекцию предметов искусства. По бросовым ценам вывез из СССР и перепродал на Западе яйца Фаберже.

 

[15] Джон Дэвисон Рокфеллер-младший - единственный сын бизнесмена и владельца Standard Oil Джона Д. Рокфеллера и отец Нельсона Олдрича Рокфеллера – одного из создателей и постоянного члена Бильдербергского клуба.

 

[16] Манасаровар - пресное озеро на Тибетском нагорье, расположенное в 950 км к западу от Лхасы. является местом паломничества. Чтобы избавиться от грехов, люди купаются в озере и пьют его воду. По легенде, озеро Манасаровар было первым, сотворённым в сознании Брахмы объектом. Последователи буддизма также полагают, что Манасаровар является легендарным озером Анаватапта, где королева Майя зачала Будду.

 

[17] Шахтинское дело — дело 1928 года в Шахтинском районе Донбасса по обвинению большой группы руководителей и специалистов угольной промышленности во вредительстве и саботаже. По результатам расследования Генеральной прокуратуры РФ в 2000 году, все осуждённые по делу были реабилитированы за отсутствием состава преступления.

 

[18] Шарашка (или шаражка, от «шарага») — жаргонное название секретных НИИ и КБ, подчиненных НКВД/МВД СССР, в которых использовался труд заключённых, имевших технические знания и навыки. В системе НКВД именовались «особыми техническими бюро» (ОТБ), «особыми конструкторскими бюро» (ОКБ) и  тому подобными аббревиатурами с номерами.