Глава 3. О том, что пробуждение после сна на рабочем месте может приподнести массу неожиданностей, а нежданные дары не всегда идут во благо.

 

10:00. 28 декабря 2011 года. Москва, улица Доватора, Лаборатория полимеров закрытого НИИ.

 

«Уже 56. Итоги пора подводить, в то время как судьба неожиданно подбрасывает перспективу, которая даже в голове не укладывается. Нет, это не перспектива, это пропасть под ногами. Господи! Что же делать?», - думал пожилой, лысый толстяк, который понуро сидел посреди комнаты, забитой какими-то приборами и электронной аппаратурой. В комнате стоял устойчивый гул работающих приборов. Пахло горелой проводкой, несвежей едой и ацетоном. Лаборатория, как лаборатория. Все бы ничего, но толстяк сидел не на табурете, не на стуле или же в кресле – он просто сидел… Его упитанная попа, в непонятно-серых брюках плющилась, опираясь на невидимое сиденье. Толстяка звали Кирилл Иванович Ильин – старший научный сотрудник лаборатории полимеров. Почесав затылок, и грустно вздохнув, Кирилл Иванович повернулся в воздухе и плавно поплыл к старенькому холодильнику «ЗиЛ». Когда-то белоснежный, теперь расписанный непонятными каракулями, облепленный сувенирными магнитами, холодильник громко проявлял признаки жизни -  урчал и вздрагивал. Неохотно поддавшись усилиям Ильина, холодильник позволил открыть дверку, за которой оказался скромный натюрморт: бутылка кефира и яблоко. Отхлебнув кефира, Кирилл Иванович, отсутствующим взглядом оглядел комнату. При этом тело его не поменяло понурой позы – двигалась только голова, совершив полный оборот, она употребила еще одну порцию кисломолочного продукта и опять уныло уставилась в пол.

 

Кирилл Иванович Ильин весь свой научно-исследовательский век посвятил химическим катализаторам, в частности, без особого успеха пытался повысить эффективность катализатора полимеризации резины. И было так тридцать лет и три года. А вот, три месяца тому назад Кирилл Иванович стал обладателем –  как писал Леонид Филатов – «То-Чаво-На-Белом-Свете-Вообче-Не-Может-Быть!»[1] - металлическим волшебным, или магическим, или фантастическим, ну, или типа того, предметом.

 

В тот день, вернувшись после обеда, нацепив подголовник, какие обычно одевают пассажиры самолетов, старший научный сотрудник Ильин  откинулся в кресле и сладко смежил веки. Непрошеных посетителей не предвиделось. Столовский борщ и шницель с овощным рагу делали веки неподъемными.

Очнулся он через час. Очнулся от состояния панического страха. Руки дрожали. Рубашка и брюки прилипли к телу от пота. И он ЗНАЛ. Знал, что в руке у него зажат металлический полимер на основе рения.   Знал, КАК ОН СДЕЛАН. Знал, что ни в его лаборатории, ни где бы то ни было на Земле, это совершенно невозможно. И его трясло от панического страха. Адреналин захлестывал, заставляя бешено колотиться непривычное к переживаниям сердце Кирилла Ивановича Ильина.

Разжав трясущийся кулак, он уставился на ощутимо холодный бесформенный металлический комочек, который неприятно покалывал слабым током влажную от пота ладонь.

 

«Нельзя плотно есть перед сном. Какая-то бредятина». Он тяжело встал и пошел в дальний угол комнаты, где за облезлым шкафом притаился умывальник. Хотел облокотиться на тумбу умывальника и, вдруг, вспомнил, что в его кулаке зажат этот странный предмет. «Ладно, Бог с ним». Сунул слиток в карман, открыл кран и плеснул в лицо холодной водой. Когда вытирал лицо комком бумажного полотенца, его взгляд упал на зеркало над умывальником, в котором отражалось его желто-синее лицо.

 

В повседневной жизни Ильин старался не материться, как человек верующий, считал, что это грех. Но вера его была не очень тверда, и в сложные моменты бытия, например, вылив на ногу кипяток, мог громко и долго сквернословить. Сейчас момент бытия был скверен - снится всякая чушь, откуда-то эта железка, да и с нервами, похоже, дело плохо. Выругавшись, он полез в карман, чтобы рассмотреть предмет своей досады.

 

Через неделю старший научный сотрудник Кирилл Иванович Ильин мог все. Стоило ему присмотреться вдаль, как картинка на горизонте становилась отчетливо видна. Вжимаясь в переполненный вагон московской подземки, он вдавливал ничего не понимающих граждан так, что раздавались вскрики и стоны задыхающихся пассажиров. В такой момент ему становилось стыдно, и он сам расплющивался вдоль пневматических дверей вагона до толщины ученической тетрадки. Слушая любимых Beatles[2], вдруг, понял, о чем они поют и страшно этому удивился, а потом, приятным «с хрипотцой» голосом стал подпевать Маккартни[3] на чистейшем английском языке. При этом Ильин обратил внимание, что каждая трансформация - превращение в Супермена[4] - сопровождалась изменением формы слитка. Комочек серебристого металла как бы оживал, переливаясь, принимал самые невероятные формы, при этом оставаясь блестящим и холодным.

 

Так продолжалось до тех пор, пока заведующий лабораторией Юрий Исаакович Дрица, который нечасто появлялся в руководимой им лаборатории, не услышал пение Ильина.  Надо признаться, Юрий Исаакович и не собирался заходить в это Богом забытое место, но в тот день он приехал, чтобы передать ежемесячное вспомоществование замдиректору института.  Замдиректора закрывал глаза на бурную коммерческую деятельность инициативного завлаба, а Юрий Исаакович - ежемесячно приносил пухлый конверт в институт. Неведомая сила натолкнула его на мысль, что сегодня надо обязательно зайти в лабораторию и узнать, чем там занимается его подчиненный СНС[5]  Ильин.  Подойдя, к давно некрашеной филенчатой двери, Дрица услышал за дверью приятное пение на английском языке. Его искренне заинтересовало, что за англичанин исполнял «Hey Jude»[6] у него в лаборатории. В это время, Кирилл Иванович самозабвенно выводил:

«And any time you feel the pain, hey Jude, refrain,

Don't carry the world upon your shoulders…»[7]

 

Когда Иззадыч, как его между собой достаточно грубо называли сотрудники, перефразируя отчество Дрицы, увидел, кто этот «Маккартни», он впал в состояние ступора. Но долго деятельная натура завлаба в таком состоянии пребывать не могла. Юрий Исаакович был человеком дела и сразу потребовал отчета. Тогда Ильин ему и рассказал, что открыл металлический полимер, по структуре напоминающий полиэтилен, с той лишь разницей, что вместо углерода в нем был рений. О том, что полимер каким-то способом влияет на качества человека, он не стал уточнять, ограничившись невнятным:

- Эта фигня, я думаю,  каким-то образом усиливает биополе человека и его способности. Позволяет лучше петь, видеть дальше, прыгать выше и т.д. и т.п.

Для демонстрации он взял и растянул руку на всю длину комнаты. Это его и сгубило – Дрица решил доложить на самый Верх о достижениях его лаборатории.

По роду своей основной деятельности (не в Институте), Дрица занимался тем, что выцыганивал деньги из различных некоммерческих фондов, госкорпораций и ряда уважаемых инновационных госструктур. Всюду он предъявлял свою визитку, где значилось «Юрий Исаакович Дрица. Заведующий лабораторией полимеров. Кандидат химических наук. Профессор». На этой бумажке все было правдой. Но, как говориться, «был нюанс». «Кандидатскую» Иззадыч, банально, купил в лихие 90-е и «Профессора» тоже купил.  Дрица понимал - пройдет «лихолетье» и вновь понадобятся «кандидаты» и «доктора» для ответственной руководящей элиты преобразившейся страны. Листок картона, обернутый в красный или коричневый коленкор, в России всегда действовал гипнотически на чиновников всех рангов, подобно красному зеркальцу Остапа Бендера[8].

 

Деньги, предназначенные на обеспечение технологического прорыва России, перечислялись на счета акционерных обществ с громкими и непонятными названиями - «Центр перспективных российских полимерных технологий «Морфотрейдбилдингполимер» и «Russian Organization of Global Analitics Ltd.» (сокращенно – РОГА). Юрий Исаакович был последовательным наследником Бендера и в дальнейшем планировал учредить Товарищество «Cosmic Organization of  Polimers & Intellectual Trends of Аdvance» (сокращенно -  КОПЫТА). Конкретные российские рубли, зеленые доллары и пестрые евро превращались в пухлые научные отчеты, из которых следовало, что использовать полимеры хорошо, а не использовать – плохо. Финансовые ручейки сливались в реку, которая наполняла закрома Дрицы и его благодетелей-чиновников, которые всегда получали свои положенные «откаты».

Теперь, когда на горизонте главы «Морфотрейдбилдингполимера» замаячило настоящее открытие, он не стал размениваться по мелочам – решил сразу сообщить в Правительство. Он созвонился с помощником вице-премьера, который курировал здравоохранение. Почему здравоохранение? Все очень просто – он услышал ильинское «Биополе». Рассудительный помощник справился, в каком НИИ трудится Дрица и, узнав оборонно-закрытый характер института, недолго думая, перенаправил присланную Иззадычем справку в Аппарат вице-премьера, который курировал оборонку.

 

 

9:00. 20 сентября 2012 года. Москва. Краснопресненская набережная дом 2, Дом Правительства.

 

Еще вчера, узнав, что ему предстоит встреча с вице-премьером правительства, Ильин решил перед встречей прогуляться пешком.

Когда уже проехали весь Кутузовский проспект, попросил таксиста высадить его напротив высотки гостиницы «Украина». По подземному переходу перешел проспект, легко взбежал по лестнице навстречу пронзительно голубому сентябрьскому небу.

 

Неожиданно морозный ветер ударил в лицо. Казалось, выключили свет. Черное январское небо. Они с Ксенией идут вдоль снежных сугробов, за которыми светятся окна гостиницы. По пустому проспекту метет поземка. Ночь на Старый Новый Год близится к концу, и прохожие давно разошлись по домам. Она держит его под руку, он чувствует запах ее духов и от этой близости пропадает ощущение холода. Они хотят поймать такси. Ксения, о чем-то задумалась. Он чувствует ее тепло, даже через серебристый рукав ее дубленки.

 

- Неужели, я вернулся в прошлое? - Кирилл Ильин оглядывает пустынный проспект и понимает, что это не раздвоение сознания, а совершенно другая реальность в другом времени.

Кто-то «там наверху» включил рубильник - яркое солнце снова слепит глаза, проспект шумит плотным потоком иномарок. Только что, поглощенные друг другом, он и Ксения не спеша шли вдоль пустынного проспекта. Зимняя Москва тридцатилетней давности еще обжигала холодом щеки. Она была реальна – снежинки быстро таяли на синем рукаве пиджака, оставляя мокрые пятна.

 

«Нет, с этим надо срочно кончать». Ему больше не нужны эти дьявольские соблазны. Ильин переложил серебристый комочек холодного металла в футляр от браслета жены и сунул его в карман.

Вглядываясь в грани желто-розового песчаника облицовки стен высотки, Кирилл ощутил, как сердце наполняется теплотой и грустью. Перед ним самое красивое здание в Москве устремляет ввысь звезду на серебристом шпиле.  В этот дом его привезли из роддома 56 лет назад по морозной декабрьской Москве, здесь он вырос, встретил свою любовь, и, который давно уже покинул. Покинул, чтобы любить, быть любимым, начать новую жизнь. До сих пор он видит во сне их старую и немного нелепую квартиру с окнами, выходящими на Кутузовский. Беседует с теми, кто уже ушел, растворившись в памяти ныне живущих. Только бронзовые «нашлепки» мемориальных досок на стенах величественного здания напоминают об этих когда-то известных людях, вызывая ныне изумление у случайных прохожих.

 

«Странно, как символично - подумал он, - ведь, это грандиозное здание – не что иное, как памятник им всем. Тем, кто пытался построить прекрасное здание светлого будущего на развалинах державы, разрушенной революциями и Гражданской войной. Они построили это здание, напоминающее фантастический звездолет, устремленный острой сверкающей иглой в небо. Но оказалось, что звездолет слишком тяжел, чтобы оторваться от Земли, и его за ненадобностью оставили стоять, как памятник ушедшей эпохе. А те, кто возводил его и готовился осваивать новые миры, состарились на «лесах» этой стройки. Они стерли зубы на «каменных» сухарях и, в конце концов, с почестями, под звуки «Вы жертвою пали…» ушли из этого мира. Только бронза мемориальных досок на стенах из желтого песчаника все больше покрывается патиной от времени. Перед мысленным взором проплывали знакомые лица. Многие улыбались ему, кто-то делал вид, что не замечает. Воспоминание о ком-то оставляло его равнодушным, но многие вызывали странное чувство, будто от души отрывается  крохотная частичка и, вспыхивая яркой искоркой, исчезает, оставляя после себя или тихую грусть или комок в горле.

 

Как ушел папа, он помнил плохо – только кроваво-красное небо майского раннего рассвета и вой «скорой помощи» на пустынном проспекте.

А мама…

… душно. Воздух квартиры пропитан запахом хлорки, лекарств и смерти. Мама ушла, ночью, когда он спал. Мир сузился до размеров небольшой квартиры. В черные ночные окна ветер бросает охапками снег. Он проснулся посреди ночи. Проходя мимо кровати матери, увидел безвольно свесившуюся руку и с щемящей тоской понял, что она ушла и ушла, не попрощавшись.

Все годы после той роковой ночи его не оставляло ощущение, что мама не успела ему что-то сказать, что-то очень важное, как для него, так и для нее.

 

Кирилл проглотил комок, который встал в горле, и встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Он еще раз взглянул на отчий дом и неожиданно осознал, что все изменилось с тех пор. Вместо лип, которые погибли от городского смога, теперь высажены плотные с насыщенно-зеленой листвой тополя. Гастроном уступил место банкам, модным бутикам, прокату машин, а вывеска «Украина» превратилась в «Radisson».

Ильин глубоко вдохнул насыщенный выхлопными газами и пронзительным ароматом прелой листвы воздух осенней Москвы и не спеша направился через мост к Дому Правительства.  Поймал себя на мысли, что прошел немного, а уже устал. Громкие хлопки пестрых трепещущих на сильном ветру рекламных флагов не вызывали былого ощущения праздника, которое рождалось в душе раньше, когда перед Первомаем или ноябрьскими, обычно уныло-серый мост украшался флагами и гирляндами разноцветных лампочек.  Преодолевая одышку, и ощущая   упругие толчки сердца в затянутом галстуком горле, он вынужден был остановиться на середине моста. Оглядел панораму, которая всегда поражала его простором и спокойным величием. Вспомнил, как когда-то давно с другом Серегой Демушкиным всю ночь готовились к экзаменам, была летняя сессия, сидели до 4-х утра. Когда в голову уже ничего не лезло, решили прогуляться и покурить. На том же месте, где он теперь переводит дыхание над Москвой-рекой, они долго стояли и, подобно Планше[9], сосредоточенно плевали в сверкающую на утреннем солнце реку. Пронзительная тишина окутывала утренний город, казалось, звон шлепков был слышен  не только на мосту, звук разлетался до гранитных плит набережных и уносился в сторону зеленых зарослей Краснопресненского парка. Теперь местами седой, местами лысый мужчина стоял на середине моста, смотрел вниз на воду с тем же ощущением пустоты в голове, как когда-то. Только пустота была другой. Тридцать с лишним лет назад это была жажда новых, неожиданно ярких впечатлений. Теперь – опустошенность под бременем непосильной ответственности.

 

Может быть, сбросить все в эти мутно-коричневые волны и забыть? Нет, так ничего не решить.

Третью проходную он нашел сразу. Плутать по коридорам ему не пришлось – помощник вице-премьера, молодой человек, с чересчур сосредоточенным для своего возраста лицом и iPad-ом[10] под мышкой, встретил его у проходной и провел по лабиринту Белого Дома[11]. На дверях приемной, «скорее вратах», подумал про себя Кирилл, сверкала золотом бронзовая табличка «Олег Дмитриевич Осокин».

 

Интуиция подсказывала Ильину, что разговор будет непростой. Осокин имел славу человека умного и энергичного, поэтому отделаться от него общими словами явно не удастся. Кирилл «на всякий случай» зажал слиток в руке. Пожилая секретарша, окруженная несчетным количеством белых старомодных телефонов правительственной связи, никак не отреагировала на их появление. Массивная мебель, деревянные панели отделки стен – все дышало былым советским «партийно-правительственным» Олимпом 80-х. Вставший при их появлении вице-премьер, широко улыбнулся, энергично пожал руку Кириллу и предложил сесть в стороне от стола совещаний. Это был крепко сбитый высокий мужчина под пятьдесят с открытым интеллигентным лицом. Он явно хотел подчеркнуть неформальный характер встречи и важность разговора. «Данила, попроси нас не тревожить», - обратился он  к помощнику, намекая на то, что хочет остаться с Илиным наедине.

 

- Кирилл Иванович, разрешите сразу приступить к делу. Мне недавно доложили о Ваших исследованиях по новым материалам на основе рения и их влиянию на возможности человека. Вы, конечно, в курсе, какие вопросы я курирую в правительстве. И, на первый взгляд, это не моя сфера деятельности, но, институт, в котором Вы работаете – моя «вотчина». Кроме того, Ваше открытие – реальная революционная возможность повышения боевого потенциала. Пусть, на первых этапах это будут спецподразделения! А перспективы ваших исследований просто впечатляют.

 

Кирилл почувствовал, как вспотел загривок. Он понимал, что утаить «шило в мешке» не удастся. Но не думал, что зафиксированные по настоянию заведующего лабораторией два месяца назад результаты по трансформации тела, уже так скоро будут на самом «Верху». Обо всех же невероятных возможностях, которые ему открылись, он не только не хотел сообщать кому-либо, но даже боялся признаться самому себе, а завлабу сообщил только о своей сверхгибкости.

 

- Олег Дмитриевич, извините, но исследования только начинаются и то, что наша лаборатория выявила усиление качеств тех или иных возможностей человека в процессе взаимодействия с новым материалом - это скорее гипотеза, чем подтвержденное открытие. Сейчас я только в самом начале исследований. Еще сглазим, - попытался пошутить Ильин.

- Что Вы, что Вы! Я человек верующий и поэтому не суеверный. Великолепные перспективы. Не буду скрывать, я навел справки, оказывается, рений металл-то редкий, но и запасы его в России одни из самых больших в мире.

 

Осокин упругой походкой, удивительной для его грузного тела, прошелся по кабинету.

- Уже подготавливаются предложения о широкомасштабных изысканиях на Курилах с перспективой  развертывания промышленного комплекса по добыче рения. В ближайшее время буду докладывать Президенту. Научно-исследовательскую базу обеспечим за счет Дальневосточного федерального университета, Сибирского отделения РАН и, главное, хочу привлечь лабораторную базу и финансирование одного крупного отечественного бизнесмена. Его интересы напрямую связаны с претворением в жизнь самых фантастичных научных идей. Сегодня я вас представлю друг другу. Я пригласил его к 10.15, вот-вот подъедет. Вы, наверное, о нем слышали – Гумилев Андрей Львович. 

 

Осокин выжидательно посмотрел на Кирилла,- ну да пока Андрея Львовича нет, не могли бы Вы продемонстрировать что-либо, так сказать, визуально. Одно дело читать отчеты, а другое, увидеть воочию.

Ильин внутренне сжался, ясно, надо что-то показать, наглядное, но простое…

Сжал слиток в руке и подошел к Осокину. Вице-премьер улыбаясь, смотрел на Кирилла. На его крупном волевом лице читалось немного детское разочарование от того, что ожидаемое чудо может оказаться фокусом.

Чудо произошло.

 

Ильин взял Осокина за руку, и они плавно взмыли под потолок.

Глаза вице-премьера широко открылись от неожиданного удивления, его рука сжала кисть Ильина так, что, казалось, она сейчас хрустнет. Кирилл, утончил руку до толщины нити и вытянул ее из жесткого захвата. Отпустил Осокина в «свободное плавание», направил его замершее в нелепой позе тело в кресло, а сам плавно приземлился на стул.

 

Вся демонстрация заняла несколько секунд, но эффект явно был ошеломляющим. Тишина прерывалась тяжелым дыханием чиновника. Лицо его закаменело. Непроизвольным движением он попытался освободить узел галстука, и рука так и осталась сжимать ворот сорочки. Прошла пара минут. Осокин – человек бывалый, быстро взял себя в руки. Глубоко вздохнув, он, как ни в чем не бывало, продолжил: 

 - У Гумилева такая лабораторная база, какой нет ни у кого в России, даже в Академии наук! Объединим усилия. Я, со своей стороны, обеспечу всестороннюю поддержку в правительстве и госструктурах. Бог даст, включим тему в линейку НИОКР[12] по государственному оборонному заказу. И исследования проведем, и реальное инновационное отечественное производство «назло буржуям» развернем. Мы же с Вашими идеями двух, да что двух, целое стадо зайцев убьем!

«Вот именно, убьем», - больно ухнуло в висках. В глазах потемнело от мрачных перспектив, которые встали перед глазами Кирилла. Толпы серхловких, сверхгибких, сверхсильных, мелькающих во времени и пространстве существ, надвигаются на беззащитных перед ними людей. Воображение тут же подбросило яркие картинки из американского блокбастера «Люди-Х» [13].

 

- Олег Дмитриевич! Звонит Гумилев, соединить? – голос секретарши, лишенный  даже намека на эмоции раздался из динамика на столе.

- Да, да, соединяйте. Здравствуйте Андрей Львович! Вы уже здесь? Очень жаль. Хотел Вам представить интереснейшего человека. Кое-что обсудить. Такие перспективы, что дух захватывает. Отлично. Это будет даже лучше, но до конца недели мне надо с Вами увидеться, надеюсь, ничего не предвиденного не произойдет. Да, все под Богом ходим.

- Кирилл Иванович, - вице-премьер обернулся к Ильину, повесив трубку, - «человек предполагает, а Бог располагает – Гумилев пришлет машину сюда, и Вы с ним все обсудите уже без меня. Жаль». Он на секунду замер, о чем-то задумавшись, затем, видно приняв какое-то решение, резко встал, подошел к Ильину, который поднялся ему навстречу.

 

- Ну, до скорой встречи, Кирилл Иванович. В ближайшие дни жду Вас с Гумилевым у себя. Именно Вас с Андреем Львовичем, мне ни этот Дрица, ни ваш директор института  – посредники от науки здесь не нужны. Хотя, и им спасибо, что про Ваши исследования узнал и лично познакомился.

В приемной, куда они с вице-премьером вышли, стоял помощник Данила и что-то быстро набирал на планшетнике. Одновременно, молодой человек говорил по телефону, покачивая головой в такт словам: «Мы с Вами договаривались, больше напоминать не буду. Планы работы на месяц вышлите мне на «электронку» до 18.00, иначе мне придется докладывать Олегу Дмитриевичу!».

 

- Строг, - улыбнулся Осокин, - Данила, проводи, пожалуйста, Кирилла Ивановича и запланируй нашу встречу втроем с Гумилевым после моего возвращения из Дели. Я думаю, лучше, если это произойдет у Андрея Львовича в офисе. Лишние уши нам не нужны».

С момента обретения чудо-металла Ильин стал ощущать, что чувствует себя все хуже и хуже. Жизнь, как бы утекала из него. Он заметил, что когда забывал комочек в лаборатории, дышать становилось легче, сердце снова билось ровно. Руки обретали былую силу. Но искушение вновь ощутить себя сверхчеловеком и попытаться научиться управлять этим оружием, а Кирилл был уверен, что это именно оружие, оружие с невероятными возможностями, заставляло вновь и вновь открывать старенький железный сейф.

 

Результаты экспериментов заставляли задуматься. Сверхвозможности с одной стороны, и резкое ухудшение здоровья – с другой. Как долго можно использовать слиток? В чьих руках окажется эта сила? Что принесет она людям?

Кирилл Иванович, до сих пор не обременял себя размышлениями о судьбах Человечества. Жизнь небогатого, можно сказать бедного, научного сотрудника, не предусматривала подвигов и героики. Самыми яркими впечатлениями его жизни были сугубо личные интимные события: встреча с его будущей женой, свадьба, рождение детей, а детей у Ильина было двое – дочка и сын. Одним словом, «тишь да гладь - божья благодать», конечно, скромненько, с Дрицей – миллионером-мачо не сравнить. Раньше, когда еще Россия не отказалась от идеи построить коммунизм, Ильины жили куда как лучше. Институт неуклонно укреплял обороноспособность, за это дополнительно платили за «секретность», каждый праздник справляли весело, благо заказы позволяли накрыть праздничный стол с икрой, копченой колбаской и красной рыбой. Летом можно было отвезти детей к морю. Однако, когда молодой, но уже лысоватый Кирилл Ильин начал писать диссертацию, грянула Перестройка и Родина повернулась к коммунизму и ученому «задом».

 

Теперь же, по прошествии пары десятков лет, свершилось невозможное – под него разворачивалась целая государственная программа. Вице-премьер правительства был с ним «на ты»,  и, заброшенного судьбой в ковровые коридоры власти, Ильина от лифта к лифту почтительно сопровождал помощник вице-премьера. Наконец, они распрощались, Кирилл отметился у постового и вышел под яркое осеннее солнце.

Неожиданно, будто услышав чей-то зов он, ускоряясь, быстрым шагом направился к бюро пропусков. До проходной Дома Правительства он уже почти бежал. Что-то толкало его скорей выйти за чугунную решетку на волю. У пропускных кабинок одиноко стояли милиционеры. Посетителей не было. Когда стеклянные двери, отъехав в стороны, пропустили его, на фоне густых кустов перед глазами появилась призрачная фигура. Ноги сами несли его к ней. Трясущимися руками, достав коробочку с заветным слитком, Кирилл протянул ее призраку.

 

Почему он не показал слиток Осокину, Ильин не думал. Он ЗНАЛ, что ДОЛЖЕН ЕГО ОТДАТЬ, ВЕРНУТЬ ХОЗЯИНУ.

- Спасибо, - прошелестел в голове невнятный голос. Спасибо, НАСТРОЙЩИК.

Как зомби Ильин стоял перед странным полупрозрачным существом.

- Почему НАСТРОЙЩИК? – вопросы и ответы сами рождались в голове Кирилла. Казалось, что это самый главный вопрос его жизни.

- Ты можешь настраивать инструмент, придавать ему силу, направлять ее. Но время еще не пришло. Ты не готов. Идущий следом будет способен на это. Прощай…

 

Состояние морока пропало. Никого рядом не было. В руках Ильин сжимал смятый картон коробки. Знание о его содержимом таяло, как тают воспоминания о сне, когда, неожиданно проснувшись, тщетно пытаешься удержать растворяющиеся образы.

Повинуясь какому-то импульсу, Кирилл прошел мимо похожего на могилу мемориала погибшим в 93-м депутатам, прошел Горбатый мост[14], вышел на мостовую. На боку завибрировал мобильный. Распахивая пиджак,  оглянулся вправо…

 

Машина резко затормозила, больно ткнув его в ногу.

- Вы, что! – Ильин едва удержался на ногах. Отскочив в сторону от наехавшей на него машины, он увидел за рулем шикарного ярко-красного авто (Форд-Мустанг, про себя отметил Ильин) девушку. Девица, покусившаяся на его жизнь, казалось, приехала из голливудского боевика 50-х – из-под шелкового голубого платка выбивались сверкающие лаком платиновые локоны, большие солнечные очки в белой оправе, пестренькое платье с белым воротничком «под горло».

Автомобилистка не спеша вышла из машины, прикрыла лицо от солнца и, не оборачиваясь к пострадавшему ученому, низким голосом произнесла:

- Быстро в машину! Хромайте! Держитесь за ногу! Ну, же!

- Почему, я должен Вас слушать? – Ильин возмущенно тер травмированную ногу. Вдруг, он почувствовал легкое головокружение и помимо своей воли сел в машину.

Девушка оглянулась. Перекресток, на котором произошло ДТП, на удивление, был пустынен. Посмотрела в сторону американского посольства, довольно хмыкнула, села за руль и не спеша свернула к Садовому кольцу.

 

- Куда Вы меня везете? Остановитесь немедленно! – Ильин пришел в себя и теперь порывался вылезти из машины. Но автомобиль, быстро набрав скорость,  выскочил на Садовое кольцо, свернул на Кутузовский и устремился прочь от Центра.

- Кирилл Иванович, постарайтесь выслушать меня внимательно, времени мало, а сделать нам предстоит   много, - незнакомка направляла машину в сторону Филевского парка. Постоянно оглядываясь по сторонам, она, казалось, что-то искала. Наконец, автомобиль, мягко урча, занырнул в пустынный двор.

- Я так понимаю, металла у Вас нет.  Это хорошо. Кому отдали, не спрашиваю, это неважно! Теперь о главном, Вас не должно быть! Ваше появление в это время, в этом месте неожиданное и, возможно, очень опасное событие. К сожалению, зачистка займет некоторое время, поэтому Вы отправляетесь в больницу, как жертва ДТП, с травмой головы и частичной амнезией.

- Слава Богу, не зачищаете «насовсем», - невесело усмехнулся Ильин, - Вы можете подробнее объяснить, что произошло со мной? Почему я появился не там и не вовремя? Мне кажется, что Вы знаете намного больше, чем я.

 

Женщина, сняла платок, платиновый парик, отправленный в бардачок, превратил ее в коротко стриженую брюнетку. Без очков стали видны выпирающие скулы и немного раскосые глаза. Достав из бардачка другие темные очки, она снова скрыла свои глаза. Ильин отметил про себя, что у незнакомки один глаз голубой, а другой зеленый, - «совсем так, как у меня, когда я экспериментировал с… С чем я экспериментировал? Когда?» - Он потрясенно осознал, что ничего не помнит о том, что, наверняка, недавно знал. Более того, почти ничего не помнит о последних месяцах жизни. Только незначительные, ничего не значащие эпизоды.

Незнакомка увидела замешательство на лице Ильина.

 

- Кирилл Иванович, не напрягайтесь. Вы все равно не вспомните все факты из Вашей жизни за последнее время – они, как я понимаю, стерты. Это хорошо. Чтобы Вы напрасно не мучились, скажу только, что у Вас обнаружились врожденные, но скрытые до настоящего времени способности, наличие которых может нанести значительный вред Человечеству. Проблема в том, что кто-то пытался, и не без успеха, эти способности в Вас пробудить. Не волнуйтесь, теперь все, как у вас принято говорить - «под контролем».

Ильин поежился – неприятно, ощущать себя некоей «бомбой», которая может причинить вред всему Человечеству. Нога болеть перестала. Он попытался оттереть пыльное пятно с новых брюк.  Что делать дальше он совершенно не представлял.

 

- Извините, как мне к Вам обращаться? – он повернулся и опешил – перед ним сидела молодая металлистка с пирсингом в носу, губах и бровях, темные круги вокруг глаз и лиловая помада делали ее похожей на героиню фильмов про вампиров или школьницу-переростка новомодного режиссера Гей Берлиники.

- Да не как. Сейчас я отвезу Вас в больницу, а Вы должны для всех, подчеркиваю, для всех, включая самых близких людей, делать вид, что ничего не помните и никого не узнаете. Собственно, Вы, действительно помнить должны немного.

- Я должен позвонить жене. Не представляю, как Ксения переживет, если я пропаду. Дочь с сыном волнуются. Да и на работу надо позвонить, - Кирилл чувствовал абсурдность ситуации, но мысли как во сне медленно ворочались в голове.

- Хотите жить? Хотите, чтобы с Вашей женой и детьми все было в порядке? Если, да, то сидите и не задавайте дурацких вопросов. 

С этими словами, она достала из кармана черной кожаной куртки маленький флакон и, сняв золотистый колпачок, брызнула чем-то в лицо Кириллу.

 

Сидя за рабочим столом, Осокин чувствовал себя опустошенным. Если то, что продемонстрировал ему Ильин, не было сеансом гипноза, то все к чему привык его мозг, вставало «с ног на голову». «Дурацкий каламбур, - отметил он про себя.  Неожиданный страх свободного полета, затем это странное ощущение, когда массивное запястье ученого вдруг превратилось в тончайшую нить и выскользнуло из рук.

Вице-премьер встал. Прошелся по кабинету, нетерпеливо освободил ворот - галстук давил немилосердно. Что-то его беспокоило, не укладывалось в нормальную картину происшедшего. 

 

- Да уж, нормальная картина! – он невесело усмехнулся. Перед глазами возник Ильин, понуро сидящий на стуле. Осокин понял, что Ильин был растерян, даже испуган. Вместо того, чтобы гордиться невероятным открытием. Видимо ученого пугали перспективы, которые открывало его изобретение.

- Не думаю, что Вам надо об этом думать, - слова прозвучали глухо, как будто рождались сами собой в голове вице-премьера, – сейчас Вы забудете обо всем, что сейчас произошло, потому что ни Вы, ни кто-либо другой, не вправе сейчас обладать теми знаниями, которые, случайно или нет, открылись людям.

Осокин испуганно поднял глаза и, в первый момент, ничего не увидел, присмотревшись, он различил в темном углу кабинета тающую полупрозрачную тень, исчезающий призрак.

 

 

[1] «Сказка про Федота-стрельца, удалого молодца» — сказка в стихах. Л.Филатов. 1985г.

 

[2] The Beatles — британская рок-группа из Ливерпуля, основанная в 1960 году, в составе которой играли: Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон, Ринго Старр.

 

[3] Пол Маккартни — один из участников британской рок-группы The Beatles.

 

[4] Супермен (англ. Superman) — супергерой комиксов. Считается иконой американской культуры.

 

[5] СНС - старший научный сотрудник.

 

[6] «Hey Jude» - баллада английской рок-группы «The Beatles». Песню сочинил Пол Маккартни, чтобы утешить Джулиана, сына Джона Леннона, во время развода его родителей.

 

[7] «С тех пор, как ты узнаешь боль, эй, Джуд, позволь,

      Не взваливай мир себе на плечи».  «Hey Jude».  Beatles

 

[8] И.Ильф, Е.Петров. «Двенадцать стульев».

 

[9] Планше - персонаж трилогии «Три мушкетёра» Александра Дюма-отца.

 

[10] iPad — интернет-планшет, выпускаемый компанией Apple

 

[11] Белый дом — здание правительства РФ в Москве

 

[12] Научно-исследовательские, опытно-конструкторские и технологические работы (акроним НИОКР) - совокупность работ, направленных на получение новых знаний и их практическое применение при создании нового изделия или технологии.

 

[13] Люди-Икс - команда супергероев-мутантов из комиксов издательства «Marvel Comics».

 

[14] Горбатый мост — мост через ныне не существующий проток Старого русла реки Пресни. Находится рядом со зданием Правительства России.