ГЛАВА 4. О том, что пропа́сть может все, даже содержимое папок с грифом «Особой важности» и пометкой «Изъятию не подлежит. Хранить вечно».   

 

 

 

12:00. 2 апреля 1958 года. Москва. Лубянская площадь. Кабинет Председателя КГБ.

 

- Петр Иванович, зайди ко мне на пару минут, и захвати с собой начальников архива и кадров. - Председатель Комитета повесил трубку и с раздражением оттолкнул две тонкие папки «Личное ДЕЛО» на край стола. На каждой стояли штампы «НКГБ СССР», грифы «Особой важности. Совершенно секретно» и знакомым размашистым почерком бывшего министра МГБ красным «Кремлевским» карандашом стояла резолюция «Изъятию не подлежит, хранить вечно. В. Абакумов». В который раз Серов[1] поразился, что «В» в росписи напоминает число «13».

 

Впервые глава госбезопасности столкнулся с невозможным. В личных делах двух сотрудников его ведомства, которые дослужились до полковничьих погон лежали только автобиографии. Четким, хорошо поставленным в гимназии почерком Свиридов и Ильин, когда они, два молодых сотрудника Коминтерна пришли работать в ВЧК, кратко описали свою скудную на события жизнь. Все.

 

Когда его первый зам во главе немногочисленной стайки старших офицеров попросил разрешения войти, Председатель уже немного успокоился.

 

- Прошу садиться, товарищи офицеры. – Он обвел всех взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. – Петр Иванович, обратился он к заму, - ознакомьтесь, пожалуйста, с содержимым этих личных дел. - Когда ошарашенный подчиненный уставился на жалкие несколько пожелтевших листов, - глава госбезопасности продолжил, - как могло случиться, что эти папки практически пусты?

 

В огромном кабинете повисла напряженная тишина. Неожиданно, ее нарушил начальник архива.

 

- Товарищ генерал-армии, 30 июля 1950 года, как раз за год до своего ареста, генерал-полковник Абакумов[2] затребовал себе все материалы по работе Ильина и Свиридова за рубежом, личные дела членов групп, которые они возглавляли, и все материалы по Якову Григорьевичу Блюмкину. Особо его интересовали материалы по  работе Блюмкина в Монголии в 20-м и его участию в Тибетской экспедиции Николая Константиновича Рериха[3]. Однако, уже тогда выяснилось, что все документы, связанные с работой Блюмкина были утеряны еще при Ежове. Не известно даже, был ли приведен в исполнении смерный приговор в отношении Блюмкина. Когда же Абакумова арестовали, сейф в его кабинете оказался практически пуст. Только эти две папки. Обыск проводился с пристрастием. Сняли лепнину, обои, паркет. Под паркетом был найден тайник, к сожалению, уже пустой. Скорее всего, его использовали для хранения драгоценностей – уж очень мал. Бумаги хранить в нем было невозможно. Полковник Свиридов в конце 52-го погиб в автомобильной катастрофе, а Ильин считался «пропавшим без вести». Возможно, Абакумов уничтожил содержимое папок.

 

- Как могло случиться, чтобы документы исчезли из архива? – поразился заместитель Председателя, - такие документы без срока давности, наверняка.

 

- Товарищ генерал, это, конечно, так, но на самом деле после арестов Ягоды и Ежова, многие документы сжигали коробками. Потом за голову хватались, но было поздно. – Начальник архива нервно крутил в руках толстый двуцветный сине-красный карандаш «Кремль».

 

Председатель Комитета госбезопасности потер виски.

 

- Товарищи, все свободны, – и помедлив, остановил зама, - Петр Иванович, задержитесь на минутку.

 

Минутка растянулась на несколько часов. Первые лица КГБ несколько раз пили чай, вызывали сотрудников, которых вызывали из разных подразделений. Беседы, как правило, были короткими. Люди выходили из кабинета с озабоченными лицами, и, не вступая в обсуждение с коллегами, быстро выходили из приемной Председателя.

 

Секретарь главы КГБ, прослуживший в «органах» не год и не два, быстро сообразил, что все опрашиваемые когда-либо работали с Ильиным и Свиридовым. Что-то прикинув про себя, он сделал несколько звонков по внутреннему телефону. Когда последний посетитель покинул приемную, из кабинета вышли генералы. Верхние крючки кителей были расстегнуты, под глазами пролегли темные круги. По сосредоточенно-недовольным лицам начальства было видно, что их усилия были напрасны.

 

- Товарищ полковник, - обратился Председатель к секретарю, - передайте от моего имени указание подготовить короткие справки по последним делам, которые Абакумов контролировал лично и список документов, которые он получил в секретной части. Да, и еще, оперативные ориентировки на родственников Свиридова и Ильина.

 

 

21.00. 11 июля 1951 года. Москва. Колпачный переулок 11. Квартира министра ГБ СССР В.С.Абакумова.

 

Наконец-то им удалось уединиться. Парень и девушка уже полчаса плутали от Чистых прудов по переулкам, натыкаясь то на веселые компании доминошников, продолжавших «рыбачить» в темноте, несмотря на то, что завтра на работу, то на такие же парочки наслаждающиеся теплотой летней ночи и друг другом. Она ласковым движением отвела в сторону длинный чуб, скрывающий лицо любимого. Их глаза встретились. Мир исчез, время остановилось.

 

Приближающийся глухой рокот мощного мотора вернул их к действительности и заставил ее прижаться к груди спутника.

 

Машина подкатила к дому и затихла. Шум ночной столицы не мог пробиться сквозь густую листву столетних деревьев. Казалось, переулок вымер. Подъезд, у которого остановился автомобиль, освещался двумя подвесными фонарями и восьмигранным окном над дубовыми дверями. Это было единственное яркое пятно среди погруженных в темноту домов переулка. Из машины вышел высокий массивный мужчина в военной форме. По блеснувшим золотом погонам на его покатых плечах парочка поняла, что приехал какой-то генерал. К сожалению, рассмотреть цвет околыша и лампасов различить было нельзя. Да и не особенно интересно. Летняя ночь манила их своими соблазнами.

 

Генерал, не дожидаясь, когда водитель откроет перед ним парадную дверь, торопливо прошел в дом. Этим генералом был всесильный министр государственной безопасности Виктор Семенович Абакумов. Можно сказать, бывший министр. Уже завтра его арестуют и поместят в одиночную камеру Матросской тишины. Но это будет завтра, а сейчас он затравленным зверем метался по огромной квартире. То, что он искал, нашлось на шкафу в ванной комнате – большой эмалированный таз. Даже с его большим ростом дотянуться до него сразу не удалось. Приставив табурет, генерал-полковник государственной безопасности с грохотом достал помывочно-постирочное средство и принес его в гостиную. Теперь можно было скинуть китель и налить стакан конька. Обжигающая ароматная жидкость, растекаясь по жилам, немного успокоила. Виктор Семенович прошел в кабинет, открыл массивный сейф и задумчиво осмотрел его содержимое. Небольшие коробочки с ценностями, личное оружие, патроны и папки, папки, папки. Стопки папок. То, что еще вчера казалось ему архиважным теперь предстало простой макулатурой, которой только «зад подтереть», да и то жестка́. Здесь лежали материалы по изделиям из таинственного сплава. Все, что удалось собрать за последние десять лет. В отдельной стопке лежал компромат на всех, кто в дни парадов и демонстраций вальяжно стоял на Мавзолее[4], вялым помахиванием руки приветствуя марширующие полки и толпы ликующих «строителей коммунизма». На всех, кроме Хозяина[5]. Теперь, вся надежда только на него. Только Иосиф Виссарионович может его защитить от Берии[6].

 

Надо отдать Хозяину все собранные изделия. С ними он свернет этот мир «в бараний рог»!

 

Неожиданно перед глазами материализовался призрак тестя. Остановившийся взгляд Орнальдо[7] буравил генерала.

 

- Предупреждал я тебя Витя, - губы призрака не шевелились, но голос отчетливо слышался в голове, - не надо было в дерьмо это лезть. Сам сидишь теперь в нем «по уши», меня до срока на Тот Свет пристроили, девочку мою и внука еще испытания ждут. И все жажда твоя. Власть да почести. Э-эх, знал ведь, что это все на миг, а как сюда попадаешь, так и не ясно - чего ради жил?

 

- Чего тебе? - оборвал словоохотливое привидение Абакумов. Состояние истерического страха ушло. Мысли стали четкими. Изумление, возникшее при появлении призрака, сменилось любопытством. - Меня не сегодня-завтра заберут. Порядок я знаю. Так, что скоро свидимся, - он криво усмехнулся.

 

- Тебя завтра заберут. – Со знанием дела подтвердил усопший тесть. -  Ты не расстраивайся особо, шлепнут тебя не сразу, да и пытать особо не будут. Не об этом печаль. Главное, не допусти, чтобы предметы попали в руки Сухорукому[8]. Не спасет он тебя. Не надейся. Это он охоту на тебя открыл. Дошел до него слушок про то, что ты компроматец на «ближний круг» собираешь, да и о сплаве, из которого цацки эти сделаны, - Орнальдо полупрозрачной рукой указал на дверь кабинета, - не ты один знаешь. Многих вас вычистят, пока Сухорукий не помрет. И Лаврентию сплав нужен. Уж очень он хочет Хозяина вашего потеснить, - привидение очень по-человечески хихикнуло, - ну, ладно, бывай «служивый». Пора мне. А свидимся мы с тобой не скоро. Поживешь еще. – И неожиданно глухим «замогильным» голосом процитировало Шекспира[9], - Прощай, прощай! И помни обо мне…[10] - вновь хихикнуло и исчезло.

 

Игривое настроение призрака привело Абакумова в бешенство. Схватив, стоявшую рядом напольную фарфоровую вазу с портретом Сталина, подарок подчиненных к сорокалетию, поднял над головой и в исступлении обрушил ее на пол. Грохот раскалывающегося фарфора немного успокоил его. Генерал-полковник, хрустя осколками, прошел в свой кабинет. Из крохотного сейфа, скрывающегося под паркетом, достал лаковую шкатулку, обернутую по старинке в шелковый платок. Шелк неслышно соскользнул под ноги. Из открытой шкатулки, выложенной внутри черным бархатом, ему в лицо поблескивали выложенные рядком небольшие металлические фигурки животных и птиц.

 

«Телефон, конечно «на прослушке». Возможно, и в квартире уже микрофоны установили», - мрачно размышлял Абакумов, - «Значит, пожарный вариант», - криво усмехнулся он. «Пожарный» вариант Виктор Семенович организовал, когда еще только собрался переезжать на новую квартиру. В высоком красно-кирпичном доме, что скрывался в густой зелени через переулок было оборудовано помещение с отдельным входом, из окна которого наблюдатель мог контролировать, что происходит в квартире министра во время его отсутствия. Немецкая оптика и фотоаппараты, позволяли фиксировать посетителей и даже текст бумаг на столе, в случае, если понадобится. Обычно, окна абакумовской квартиры были зашторены. Дежурных, ввиду особой важности поручения министр отбирал сам. Сегодня должен был дежурить полковник Свиридов. Это было особенно кстати. Этот был посвящен в тайну изделий из таинственного сплава, и ему ничего не надо было объяснять.

 

Подойдя к столу, Абакумов обмакнул перо в непроливашку малахитового чернильного прибора и, разбрызгивая чернила на сукно стола, размашисто написал на листе бумаги: «В кустах рядом с домом через 10 минут». Раздвинул тяжелые шторы, встал рядом со столом и указал пальцем на лист. Через несколько секунд скомканный лист уже горел в тазу. Его пепел стал почином горы сгоревшей бумаги, которую в большом эмалированном тазу обнаружили на следующий день оперативники, когда пришли с обыском на квартиру арестованного министра.

 

 

23.55. 17 сентября 1963 года. Москва. Квартира семьи Свиридовых.

 

В семье Свиридовых традиционно с днем рождения поздравляли в полночь с боем часов, оповещавших о наступлении праздничного дня. Сегодня, младший Илья Свиридов вернулся со службы буквально за несколько  минут до хриплого звука старых курантов. Он только в этом году окончил высшую школу КГБ и старался с первых дней службы заслужить авторитет и уважение коллег. В суете последних дней он совершенно забыл о собственном дне рождения, поэтому стараясь не тревожить мать, прошмыгнул на кухню, тихо оттянул тугую ручку ЗиС-а[11] и по старой привычке быстро намазал себе бутерброд - черный хлеб, масло, соль, горчица. Свиридовы никогда не бедствовали, хотя, отец погиб давно, но, парень всегда «лепил» эту простую еду и запивал ее очень крепким и сладким чаем, когда надо было быстро чего-нибудь перехватить.

 

Мама вошла на кухню неслышно, когда лейтенант, уже прожевал свой ужин и, сидя на подоконнике и прихлебывая сладкий чай, изредка затягиваясь, выпускал дым в широко распахнутое окно. Окна старого дома выходили на Сокольнический парк. Сейчас, редкие уличные фонари выхватывали из ночной темноты купы листвы парковых деревьев. Тишину нарушали крики ночных птиц и шорох, волнуемых ветром ветвей.

 

После привычных слов о том, что она его любит, что волнуется за него, что очень им гордится, мама протянула ему небольшую шкатулку.

 

- Папа, просил вручить это тебе, когда тебе исполнится 23, и если ты выберешь путь офицера государственной безопасности. То, что так будет, он был уверен. Никто не должен знать, что в ней. Только ты, - в ее глазах стояли слезы, и сын привлек ее к себе, и пожилая женщина больше не в силах сдерживаться разрыдалась на груди сына. Младший Свиридов неумело успокаивал ее, целовал седые волосы, в нетерпении ожидая, когда можно будет заглянуть в шкатулку.

 

Наконец, мама немного успокоилась и, все еще всхлипывая, достала из холодильника праздничный «Королевский» пирог. Это был торт, рецепт, которого передавался в их семье уже несколько поколений. Женщины готовили его в особых, исключительных случаях.

 

- Ма, ну зачем ты достаешь эту красоту-вкусноту, - сын придал лицу выражение притворной грусти, предвкушая «тяжелую борьбу» с двумя, а может быть и тремя кусками семейного лакомства, - вечером гости придут, вот и угостим.

 

- Вечером я еще один сделаю, - улыбнулась Свиридова-старшая.

 

Пока она разрезала торт, сын открыл шкатулку и обнаружил в ней сложенный в несколько раз пожелтевший листок бумаги, который прикрывал небольшую металлическую птицу, скорее всего орла. Шкатулка, вероятно, предназначалась для хранения нескольких предметов, потому что в ней было еще несколько пустых лунок. Не обращая внимания на фигурку, молодой человек, с нетерпением  развернув записку, и узнал почерк отца.

 

 

Письмо полковника МГБ Свиридова сыну.

 

Здравствуй Илюша.

Поздравляю тебя с днем рождения. Если ты читаешь это письмо, значит, мои слова обращены к сотруднику органов государственной безопасности, иначе мама не вручила бы тебе эту шкатулку. Возможно, наше ведомство в твое время называется не так, но сути это не меняет. В шкатулке мой подарок тебе. Уверен, что мама вырастила нашего сына так, что мне не может быть стыдно за тебя. Предмет, который ты видишь, - Свиридов-младший непроизвольно заглянул в  шкатулку и увидел тускло поблескивающую в свете кухонного светильника миниатюрную фигурку птицы, - обладает огромной силой. Тот, кто держит его в руке, может убедить любого человека, во всем, что угодно. Сейчас тебе исполнилось 23 года, возраст, когда вступаешь на трудный тернистый и не всегда благодарный путь служения на благо Родины. Извини за пафос, но это именно так.  Много человеческих жизней оборвалось до срока, прежде чем Орел попала в эту шкатулку. Никогда не используй ее во вред нашей стране. Защищай ее. Не допусти, чтобы Орел попал в руки наших врагов. Никому не доверяй, кроме Валентина Кирилловича Ильина. Эта шкатулка принадлежала человеку, которого скоро не будет. Последние дни я обнаружил, что нахожусь под наблюдением и, понимая, что это означает, решил уйти из жизни сам. Прости меня, но иначе вас с мамой ждет арест и тяжелые испытания, а этого я допустить не могу.

Обнимаю тебя.

Твой папа.

27.10.1952 г.

 

 

 

[1] Автор имеет ввиду Председателя КГБ генерала армии И.А.Серова.

 

[2] Абакумов Виктор Семенович (1908-1954) – генерал-полковник, в годы Войны начальник «СМЕРШ», с 1946 г. – министр ГБ СССР. Расстрелян в 1954 г.

 

[3] Рерих Николай Константинович (1874-1947 г.г.) – русский художник, философ-мистик, путешественник, общественный деятель. Основатель международных культурных движений «Мир через культуру», «Знамя мира», автор идеи и инициатор Пакта Рериха.

 

[4] Имеется в виду трибуна на мавзолее Ленина, где во время военных парадов и праздничных демонстраций трудящихся стояли руководители СССР.

 

[5] Имеется в виду И.В.Сталин  (Джугашвили).

 

[6] Лаврентий Павлович Берия – в 1951 году член Президиума ЦК КПСС, заместитель председателя Совета министров СССР, курировал работу МВД, МГБ, наиболее важные научные разработки в т.ч. создание атомной бомбы. Один из главных организаторов сталинских репрессий.

 

[7] Орнальдо (Н.А.Смирнов) - артист оригинального жанра, специализировавшийся на ментальной магии и сеансах массового гипноза. Его выступления, по мнению ряда литературоведов, стали прототипом «сеансом магии» Воланда в театре-варьете в романе «Мастер и Маргарита» М. Булгакова. Его дочь А.Н. Смирнова была женой В.С.Абакумова. После ареста мужа, репрессирована вместе  с сыном. После трех лет заключения - реабилитирована. Внук Орнальдо, сын Абакумова – И.В.Смирнов  – основоположник  компьютерных  психотехнологий.

 

[8] Призрак Орнальдо имеет ввиду И.Сталина, который имел различные телесные дефекты: левая рука короче правой, второй и третий пальцы на левой ноге – сращены.

 

[9] Шекспир Уильям (1564-1616) – английский драматург и поэт.

 

[10] «Трагическая история о Гамлете, принце датском» («Гамлет») – трагедия У.Шекспира. Одна из наиболее известных пьес в мировой драматургии.

 

[11] ЗиС-Москва – марка отечественного холодильника, выпускавшегося с 1951г. на «1-м государственном автомобильном заводе им. И.В.Сталина» (ныне «ЗиЛ»).