Глава 9. О том, что мир не без добрых людей…

 

 

12:00. 29 сентября 2012 года. Москва. Центральный офис Андрея Львовича Гумилева

 

Поднимаясь по безлюдной парадной лестнице в компании Гумилева, Кирилл недоуменно оглядывался по сторонам. Только у проходной сидели охранники, да в приемной олигарха сидела миловидная секретарша и читала яркий иллюстрированный журнал. «Суббота же! – вспомнил он, - как я раньше не догадался! Совсем оторвался от жизни!»

 

- Здравствуйте, Кирилл Иванович! – навстречу Ильину из-за стола встал моложавый человек, одетый богато и неброско, - извините, ради Бога, что украли Вас на пять минут у семьи, но вопрос, возможно, очень важный. Разрешите представиться, Андрей Львович Гумилев, глава этой компании, хотя, многие считают меня олигархом и владельцем IT-империи.

- Андрей! – в комнату, оттолкнув Ильина, ворвался немолодой, неряшливо одетый мужчина. Однако, про себя Ильин отметил, что от вошедшего пахло дорогим одеколоном. - «Петр Великий»[1] возвращается! «Земля-3» прошла все испытания!

 

В этот момент он увидел постороннего человека в кабинете и осекся.

- Вот, Кирилл Иванович, видите? Ну, к какому олигарху вот так могут врываться сотрудники? Степан Борисович, извини, но у меня гость, ты мог бы зайти через пять минут?

- Нет проблем! – тот, кого звали Степаном Борисовичем, быстро ретировался из кабинета.

 

- Итак, Кирилл Иванович, я в курсе, что у Вас возникли проблемы с памятью. Дело в том, что мы должны были встретиться в тот злополучный день, когда Вы попали под машину. Сейчас Вас отвезут домой, но очень Вас прошу, давайте встретимся, как только сочтете это возможным.

Гумилев на минуту задумался, как бы решая, стоит ли говорить и, видимо, решившись, обратился к Кириллу.

- Видите ли, Кирилл Иванович, у меня есть серьезная информация, что Вами, а скорее, Вашей работой интересуется ряд зарубежных спецслужб. Кроме того, - было видно, что Гумилев с трудом находит слова,- я почти уверен, что ваша квартира и лаборатория уже оборудованы следящей и записывающей аппаратурой.

- Господи, да зачем? – лицо Ильина вытянулось, он смотрел на олигарха с нескрываемым испугом, - Андрей Львович, то, что я пытаюсь изобрести, наши «заокеанские друзья» уже начинают забывать. Чем я могу быть им интересен? Это просто невозможно!

 

- Не знаю, Кирилл Иванович, но предлагаю Вам воспользоваться моими специалистами, чтобы они хотя бы «посмотрели-пощупали» Вашу квартиру.

- Да ради Бога! Если Вы считаете, что так надо, конечно, я  непротив.  Ильин чувствовал, себя в каком-то сне попавшим в дешевый детектив, хотелось ущипнуть себя и проснуться. Потеплее завернуться в одеяло и увидеть их старую «трехрожковую» люстру над головой.

Гумилев достал из небольшой шкатулки на письменном столе визитную карточку и что-то вписал на ее обороте.

- Я тут свой личный мобильный подписал. Так что, как надумаете, прошу, позвоните. Буду ждать, - он нажал кнопку на интеркоме, - будьте добры, вызовите, пожалуйста, Санича, пусть он со своими ребятами проводит Кирилла Ивановича. Он в курсе.

 

Едва за Ильиным закрылась дверь, как в кабинет заглянул Бунин.

- Андрей! Ты освободился? К тебе можно?

- Да можно, можно. Заходи, - Гумилев сидел на краешке своего огромного директорского кожаного кресла и сосредоточенно просматривал информацию на большом мониторе.

- Андрей, завтра в Североморск возвращается «Петр Великий». Ты поедешь на торжественную встречу?

- А в чем торжественность? В том, что нашу новую станцию «Землю-3» охраняет флагман Российского флота - атомный крейсер «Петр Великий»? Или, что двадцать дней и почти четыре тысячи морских миль атомный ракетоносец, способный несколькими залпами снести с лица Земли целые государства, охраняет испытания нашей перспективной секретной разработки? Да ты в своем уме? Проще только по всем спутниковым телеканалам дать постоянную рекламу со звездами Голливуда, чтобы зрителей побольше у экранов собрать – кто еще не знает – «У этих русских есть одна маленькая штучка!»[2]. Ты этого хочешь? – разволновавшись, Гумилев встал из-за стола и мерил ногами кабинет.

 

- Мне пришлось несколько месяцев уговаривать Минобороны, Генштаб, добиться личной встречи с Президентом! Только для того, чтобы ТАМ, - Гумилев ткнул указательным пальцем в потолок, - решились пойти на такой шаг. Накануне выборов в Штатах, с их претензиями на арктический шельф, рейд «Великого» по Северному морскому пути - это не просто «игра мускулами» - это реальная демонстрации нашей мощи в этом регионе. И в это время, мы с тобой, как два королевских глашатая проорем во всю глотку, - «Не бойся,  мировая общественность, «Петр Великий» - это еще не самое страшное для тебя! Вот «маленькая штучка» у него под килем, скоро все арктическое побережье, да, что побережье, даже дно для этих ненасытных русских в сады и огороды преобразует!»

- Андрей, да успокойся ты. Извини, ты же понимаешь, как это для меня важно. Ведь это первые успешные испытания комплекса.

Бунин сник, на его узком загорелом лице появилось виноватое выражение. Гумилев подошел к столу, заказал у секретаря пару эспрессо и подсел к  своему заму.

- Ты тоже меня извини. Сам не знаю, чего взъелся. Ладно, забыли.

 

Гумилев вздохнул и сделал вид, что собирает журналы на столе, освобождая место для чашек.

Секретарь принесла миниатюрные чашечки с ароматным кофе. Аромат «арабики» немного успокоил Бунина и он поглубже уселся в кресле.

- Степан Борисович, ты видел его? – Андрей кивнул на дверь.

- Ну-у, да, а что? – Бунин еще не отошел от взрыва Гумилева. - Я так понял, это и есть потерявший память Ильин, - Степан Борисович пригубил напиток и поставил чашку на стол, - и, так понимаю, ты хочешь, чтобы я взял его «под свое крыло»?

- Главное, хочу выяснить, почему Осокин так срочно организовал с ним встречу и так срочно остыл к этому вопросу. Безусловно, Санич прав – за этим делом что-то стоит.

 

 

13:00. 29 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово

 

Всю дорогу Санич инструктировал Кирилла, что и как он должен делать.

- Давайте повторим, Кирилл Иванович, - лицо начальника службы охраны излучало участие и доброту.

- Во-первых, включить прибор номер 1, - сосредоточенно, как студент на экзамене начал Ильин, - включать нажатием копки, не вынимая прибор из кармана. С включенным прибором пройти по всей квартире. Квартиру обходить не спеша, заглядывая в окна и в шкафы. Во-вторых, в кладовке, опять же не вынимая из кармана прибор, повторно нажать кнопку.

 

- Надеюсь, Вы понимаете, что пока мы не сообщим Вам, не откровенничайте со своими в квартире. Как только получим данные с прибора, так я Вам сразу позвоню. Ваш мобильный мы уже проверили, так что позвоню на него.

Они ехали в машине, оформленной под «такси». В ней Санич забрал Ильина из больницы. Водитель остановил автомобиль на МКАДе, не доезжая пары километров до съезда на Бутово. Санич пересел в подъехавшую сзади машину и в этот день Кирилл его больше не видел.

Когда автомобиль остановился, Ильин не спешил выходить из машины. Он не знал, где его дом и куда ему надо идти.

- Приехали, - весело улыбаясь, обернулся к нему водитель.

 

Ильин вылез из машины. «Такси», рыкнув мотором, укатило, и он остался стоять перед незнакомым домом.

В сквере сидели женщины с колясками, на детской площадке играли дети. Кирилл Иванович Ильин стоял на тротуаре и оглядывался по сторонам, пытаясь хоть что-то вспомнить.

- Кирилл! Ради бога, извини, что не смогла сама приехать за тобой, - к нему спешила Ксения.

Она вышла из ближайшего подъезда и одета была легко. «Похоже, я живу здесь, - подумал Кирилл, - что же произошло со мной, что я почти ничего не помню?».

Помнил он почти все. Всю свою жизнь, если не считать событий последнего года. Помнил, что беседовал с незнакомой девушкой, которая предупреждала его о том, как он должен себя вести, когда придет в себя, как искрился хрустальный флакон в ее руках. Лица девушки Кирилл не помнил, только голос. Брызги, застилающие глаза…

 

Ксения быстро поцеловала его и замерла, прижавшись к груди. Сердце гулко бухало в груди в унисон с сердцем жены. Сумка с вещами упала на асфальт, руки рванулись обнять ее хрупкие плечи.

«Хотите, чтобы с вашей женой и детьми...» - всплыли в памяти слова незнакомки, руки опустились. Пришлось сильно зажмуриться, прикусить губу, чтобы не завыть и чтобы жена не увидела, что он все понимает и помнит.

- Кирюша, делай вид, что не узнаешь меня, - любимый голос, казалось, рождался в голове.

Кирилл опомнился и оторопело взглянул на жену. Она, едва заметно подмигнула ему и нагнулась за сумкой.

- Все остывает и ребята заждались! Они сегодня даже на работу не пошли, ждали, когда ты приедешь, - лицо ее светилось счастьем, а он чувствовал себя «полным идиотом». Вернее актером с ролью «полного идиота» в спектакле, где все актеры вокруг него знают свои роли, а он – «главный герой»- находится в полном неведении.

 

- С возвращением, Кирилл Иванович! – низкий голос консьержки заставил оглянуться.

- Здравствуйте! – растерянно ответил Ильин, он мучительно вспоминал, как зовут эту дородную даму. То, что это консьержка, он знал, но вот, как ее зовут, он вспомнить не мог. «Возможно, и раньше не знал» - успокоил он себя. Рядом с ней стояла еще одна женщина, она тоже поздоровалась с Ильиными и  вернулась к оживленному разговору.

- Я с Машенькой гуляла, а тут «скорая» прямо на бульваре. Мы, конечно, подошли – может быть, помощь, какая нужна или еще что, а там парень лежит молодой и лицо у него синее-синее, как в «Аватаре», глаза из орбит вылезли, и не дышит уже…

Кирилл почувствовал, как напряглась рука жены. Он вопросительно взглянул на нее, но она только прошептала: «Потом, потом. Давай, скорее домой, все остывает!»

В лифте Кирилл быстро достал из кармана блокнот с карандашом, предусмотрительно оставленные Саничем, и написал – «Дома ничего не говори. Молчи. Только тогда, когда я скажу» и сразу смяв листок, сунул его в карман.

 

На лестничной площадке у лифта уже ждали дочка с сыном.

- Папа! Ну, наконец-то! – Илюшка с Алиской набросились на него, обнимая и целуя.  Кирилл стоял, боясь пошевелиться. Испытывая бесконечное счастье от их поцелуйных «чмоков» в его мокрые от слез щеки.

Когда первые радостные мгновения стихли, Кирилл вошел в квартиру, разулся, аккуратно поставил туфли на обувную полочку в прихожей и повел себя на взгляд родных немного странно. Соблюдая сценарий этой странной «пьесы», он демонстрировал неведомому зрителю «процесс узнавания» - пошел по квартире, внимательно осматривая стены, заглядывая в шкафы, как будто пытался что-то увидеть или вспомнить. Этот странный осмотр он завершил в ванной, помыл руки и в этот момент из кармана куртки раздался сигнал мобильного.

- Пап, уже звонят! – сын принес из прихожей телефон.

- Только комната сына и ванная, - коротко сообщил Санич и отключился.

 

Убрав телефон в карман, он внимательно посмотрел жене в глаза и неестественно громко попросил ее принести рулон туалетной бумаги. Едва кивнув, она вышла и через мгновение вернулась с рулоном в руках. Якобы ненароком, Кирилл прикрыл дверь и, наконец, смог прижать ее к себе.

- Ксюшенька! Я не знаю, в какую историю мы попали, но что-то очень плохое. Я буду делать вид, что с трудом вспоминаю тебя, Алисочку и Илюшку. Детям я ничего пока говорить не буду. Мы можем с тобой говорить только здесь и в комнате Ильи.

Они еще мгновенье постояли, прижавшись друг к другу,  и вышли к детям.

 

 

13:00. 29 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово

 

Баркер и Уинсли приехали к дому Ильина за несколько минут до того, как его такси остановилось перед домом. Когда ученый с женой скрылись в подъезде, Генри включил автомобильную магнитолу.

- Хотите послушать новости? – с ехидством спросил Уинсли, - если бы воспользовались услугами общественного транспорта, мы бы уже обедали.

В этот момент на экране магнитолы появился Ильин, входящий в комнату, за ним шли жена и дети. Изображение было великолепное. Ильин вглядывается в незнакомую обстановку, камеры фиксировали растерянное выражение его лица.

Обход завершился в ванной, ученый скрылся за прикрытой дверью.

 

- Никогда бы не подумал, что у вас работают такие пуритане. В ванную вы не поставили камеры из этических соображений? – ехидное настроение не покидало англичанина.

- Пап, уже звонят! – из динамиков раздался голос сына Ильина. На мониторе было видно, как он протянул в ванную комнату мобильный телефон, где в это время находился ученый и его жена.

- Было мало времени, а комплектов оборудования оказалось недостаточно, - без улыбки ответил Баркер, - но вчера удалось всучить жене Ильина комплект iPad и iPhon, так что Ильин будет у нас под колпаком постоянно. Осталось только встретиться с ним ненадолго и уединиться для уточнения подробностей.

Он посмотрел на часы, Вы правы, Артур, действительно пора подкрепиться.

 

 

13:15. 29 сентября 2012 года. Москва. Южное Бутово

 

- Если захотите поговорить с женой, - вспомнил инструктаж Санича Ильин,- выходите прогуляться по бульвару. Отличный у вас бульвар. Прямо над головой метро проходит. Если не хотите, чтобы кто-то посторонний вас услышал - дождитесь, когда поезд будет проходить над вами, и на ушко пошепчите. Потом, когда квартиру проверим, еще что-нибудь придумаем.

- Какая духота все-таки. Может быть, прогуляемся? – Кирилл вопросительно взглянул на жену. Он боялся выглядеть ненатурально. До звонка Санича оставалась еще слабая надежда, что все происходящее - какое-то недоразумение, что его с кем-то перепутали. Память вернется и с ней все встанет на свои места.

Память не возвращалась. Как он не напрягался, он не смог вспомнить свою жизнь за последний год. Последнее очень яркое отчетливое воспоминание – обед в столовой института год тому назад…

 

…он сидит в столовой спиной к залу, перед ним круглая крыша Усачевского рынка, которую он про себя прозвал «яйцом птицы Рух»[3]. На столе поднос, на котором едва помещается большая тарелка борща со сметаной и тарелка с овощным рагу. Вернее это не рагу, а шницель с овощным рагу в качестве гарнира. Он помнит, как берет в руки ложку, набирает красной гущи из тарелки, подносит ко рту…

Все! В голове крутятся странные слова, сказанные женским голосом: «Хотите жить? Хотите, чтобы с Вашей женой и детьми все было в порядке? Если да, то сидите и не задавайте дурацких вопросов». Он открыл глаза в больнице. Остальное стерто. Только острое ощущение надвигающейся беды и пережитого страха.

 

- Кирюш, я готова! – Ксения, уже одетая, выглядывает из прихожей, - ты долго еще?

- Иду, иду, - Кирилл быстро воткнул ноги в туфли и накинул ветровку, - как пионер!

- Па-а, мы-то думали -  посидим, поболтаем, - тянет сын, нехотя вылезая из-за стола.

- А я с работы свалила! – это уже дочка.

Дети подходят и тычутся лбами, словно две огромные кошки, подставляются, чтобы их нежили и чесали за ухом. Кирилла накрывает волна нежности, хочется плакать, но мысль, что кто-то наблюдает с интересом эту картину, моментально отрезвляет его.

- Ну, ну! Мы с мамой пройдемся немного, разомнем косточки и вернемся. Душно мне что-то. Еще поболтаем.

 

Конец сентября в этом году выдался необычайно теплым. Листва хоть и пожелтела, но никак не хотела облетать, и деревья на бульваре стояли яркие и нарядные.

Взяв жену под руку, Ильин устремился на дорожку, проходящую под эстакадой легкого метро. «Дождитесь, когда поезд будет проходить над вами, и на ушко пошепчите», - звучат в голове слова инструктора.

 - Родная, я только последний год не помню, - горячо зашептал Кирилл на ухо жене.

- Не волнуйся, я все понимаю, - в ее глазах стояли слезы. Ксения из последних сил сдерживала себя, чтобы не разрыдаться и выпустить на волю пережитый ужас последних дней.

- В квартире – камеры. Ванная и Илюшина комната - свободны. Про «прослушку» не знаю. Может быть, завтра что-то прояснится.

Но ни завтра, ни в ближайшие дни у Кирилла Ивановича Ильина возможности выяснить что-либо так и не появилось. Ночью подскочила температура, и он впал в забытье.

 

Врачи «Скорой», которою вызвала Ксения, предложили ей особо не волноваться.

- У вашего мужа – ОРВИ. Завтра вызывайте врача. Пока делайте холодные компрессы на лоб, обтирайте водкой. Если вдруг будет все так же плохо и температура не спадет - вызывайте снова

У врача, возможно, это был далеко не первый вызов. В его глазах читались усталость и полное безразличие, пока в комнату не прошмыгнула  Васька. Запах валерианы, который исходил из «скоропомощного» саквояжа, сделал домашнюю любимицу совершенно невменяемой. Утробно урча, она стремительно проскользнула сквозь частокол ног врачей и домочадцев. На невразумительные «Стой!», «Вася!», «Нельзя!» - кошка не реагировала. Санитар, возможно, привычный к такой ситуации, ловким движением захлопнул раскрытый саквояж прямо перед самым носом целеустремленного животного. На его лице читалось «торжество разума над инстинктом». Рукой он придерживал створки ящика. К несчастью, подручный эскулапа не оценил ильинскую питомицу. Поначалу кошка опешила от неожиданного коварства пришельцев: «Сами принесли в ее дом вожделенное лакомство и сами же к нему не пускают!».  Потом, прикинув, что, возможно, это новая интересная «интеллектуальная» игра,  а добрые гости хотят убедиться, что Вася достойна наслажденья, она стала быстро забираться вверх по штанине санитара. Когда он попытался ее стряхнуть, спрыгнула, откинула одну из створок оранжевого саквояжа и устремилась за призом. Ксения была уже «начеку» и подхватила кошку у самого вожделенного лакомства. В итоге, врачу пришлось лечить санитарову ногу, истерзанную «при исполнении служебных обязанностей», а Ксения, в качестве компенсации за нанесенный ущерб, вручила бригаде бутылку «армянского». 

 

Закрыв за врачами дверь, Ксения вернулась в спальню. Губы мужа шевелились. Разобрать, что он говорил, было трудно. Бессвязные слова чередовались с нечленораздельным бормотанием. Отчетливо звучали только - «нельзя»…«рений»…«нельзя» …

 

 

[1] «Пётр Вели́кий» - тяжёлый атомный ракетный крейсер. Флагман Северного флота ВМФ РФ. Основное предназначение - уничтожение авианосных групп противника.

 

[2] Перефразированная фраза из цитаты из романа И.Ильфа и Е.Петрова «Золотой теленок» - «Мулаты, бухта, экспорт кофе … чарльстон «У моей девочки есть одна маленькая штучка» и... полтора миллиона человек, и все поголовно в белых штанах! Я хочу отсюда уехать. У меня с советской властью возникли за последний год серьезнейшие разногласия. Она хочет строить социализм, а я не хочу».

 

[3] Рух или птица-слон — в средневековом арабском фольклоре огромная птица, способная уносить в своих когтях и пожирать слонов. Описание птицы содержится в «Тысяче и одной ночи» в описании пятого путешествия Синдбада-морехода, когда птица Рух в отместку за уничтожение её яйца истребляет целый корабль с моряками.