Глава 16. О том, что даже очень проницательные люди, подчас, оказываются обманутыми.

 

 

15:00.  10 октября 2012 года. Пекин.

 

Пентхаус в отеле «China World» оказался не только просторным, но, на удивление, уютным. Ребята Санича предварительно проверили помещение и не нашли никаких закладок с прослушкой или камерами. Панорамные окна открывали поразительный вид на столицу Китая. Пекин лежал «как на ладони». Сверкающие зеркальными стенами небоскребы в стиле Hi-Tech вырастали из сложных переплетений скоростных магистралей, по которым нескончаемыми потоками мчались машины. Стены Запретного города не закрывали великолепных дворцов бывшей резиденции китайских императоров.

 

Прозрачные стены номера создавали иллюзию того, что ковровое покрытие пола обрывается над пропастью последнего этажа. Гумилев даже почувствовал дуновение свежего  ветра. Стало немного не по себе. Андрей всегда побаивался высоты и сознательно старался побороть этот страх.

Он подошел к окну. Превозмогая боязнь, прикоснулся лбом к холодной поверхности стекла. На мгновенье показалось, что преграда теряет свою прочность, и он проваливается вниз. Крохотные фигурки людей, кишащие как муравьи, трепещущие пестрые флаги над ними – все это было далеко внизу, все создавало полную иллюзию полета. Полета во сне, когда ты волен лететь, куда заблагорассудится или замереть в воздухе неподвижной стрекозой.

 

Почему-то вспомнился странный сон с Ильиным. Поразительно, фантасмагория, привидевшаяся в самолете, очень четко запечатлелась в памяти Андрея. И это тревожное чувство, что твоя воля может изменить мир, повлиять на судьбы людей вновь овладело им, наполнило сердце страхом и неуверенностью.

Переговоры не должны были занять много времени. В бумагах, которые прислали китайцы, все уже было согласовано, и осталось только подписать контрактные документы, а, соответственно, требовалось личное присутствие Андрея. Когда в Москве согласовывали контракты, председатель китайской академии наук с важным видом знатного мандарина передал в конверте приглашение на торжественный ужин по случаю 50-летия института, с которым Гумилев собирался сотрудничать. На ужине должен был присутствовать сам Си Синьпин. Уже потом, перед самым отъездом, китаец в приватной обстановке сообщил Андрею, что этот ужин может быть сверхважен для компании Гумилева, потому что Си Синьпин  после грядущего съезда партии, возможно, возглавит КПК.

 

Ужин был назначен на раннее время, поэтому Гумилев собирался еще побродить по вечернему Пекину, присмотреть дочери какие-нибудь сувениры, да и просто «подышать воздухом» столицы Поднебесной.

Огромный лимузин подкатил к отелю ровно в 16:30. В салоне, кроме директора института сидел еще один пассажир. В сумраке салона Андрей не смог разглядеть его лица, только подумал, что китайцы все очень похожи и их лица после сорока остаются неизменными лет на двадцать.

 

- Добрый день, господин Гумилев! Очень рад вновь видеть Вас в добром здравии.

Церемонность директора вызвала у Андрея улыбку.

- Взаимно, господин Ван! Надеюсь, что Вы и Ваши близкие тоже в добром здравии? - Санич к прошлой встрече подготовил подробную ориентировку на всех членов китайской делегации, поэтому Андрей знал, у его китайского партнера большая по меркам Китая семья - жена, дочь и сын. Дети уже взрослые и учатся в Штатах - дочь на международного юриста в Йеле, а сын слушал курс квантовой механики в Смитсоновском институте. Когда Гумилев читал справку, он поразился выбору вузов. И Йель и Смитсоновский институт не были «на слуху» у мировой элиты, но знания давали первоклассные, а связи и круг общения подразумевали «короткую ногу» с потомками «Мayflaver», а, возможно, даже «контрамарку» для входа в самые закрытые клубы Америки, в которых варилась мировая политика.

- Да, - про себя подумал Андрей, - выбор с дальней перспективой. И, похоже, пока выбор не в российскую пользу. Ну, поживем-увидим.

- Андрей Львович, позвольте Вас познакомить с моим спутником, - отвлек от размышлений Гумилева Ван, - профессор Чен, - с  непонятным Андрею подобострастием представил незнакомца директор института.

 

Профессор оказался моложавым высоким китайцем. Андрей, как всегда, затруднился определить его возраст. Они крепко пожали друг другу руки. Гумилев на мгновение ощутил безотчетный испуг – ему показалось, что холодное упругое тело змеи отбивает руку перед тем, как сломать кости.

- Как жаль, что нам не приходилось встречаться раньше. - Лицо Чена расцвело широкой полнозубой улыбкой. У него было хорошее открытое лицо. - Я курирую научно-исследовательские разработки в рамках проекта «Искусственное солнце», которые ведут китайские научные центры, и товарищ Си Синьпин попросил принять участие в ужине. Он политик и многие наши заумные рассуждения, возможно, придется ему растолковывать.

 

Гумилев поразился чистоте русского языка китайского ученого, но спрашивать, где он так его освоил, Андрей постеснялся. Его удивляло то, что он, прошедший «огонь, воду и медные трубы» российского бизнеса 90-х и 2000-х, сразу проникся такой симпатией к этому, совершенно незнакомому, иностранцу.

Они понимали друг друга с полуслова. Профессор Ван не вмешивался в их разговор, и, казалось, тихо дремал в углу салона. Между тем, Гумилев боковым зрением отметил, что лимузин, миновав высокие чугунного литья ворота, въехал в тенистый парк. Машина мягко затормозила перед небольшим особняком, в архитектуре которого органично переплелись элементы и Запада и Востока. «Наверное, конец XIX-начало ХХ века», - отметил про себя Андрей.

Перед парадным входом стоял вооруженный караул. Несмотря на то, что бойцы НОАК[1] явно были из роты почетного караула, в руках у них были не парадные карабины, а штурмовые винтовки Type 81[2].

 

Андрей поинтересовался у профессора Вана, когда тот вылез из лимузина, чем вызван столь серьезный прием? В ответ оба улыбчивых китайца стали рассказывать, что хозяин – очень важная персона, а тема беседы, которая ожидается, носит весьма и исключительно конфиденциальный характер.

Как и большинство руководящих работников КНР, хозяин выглядел достаточно неприметно: невысокий, аккуратная нитка пробора в черных как смоль волосах. Неброский, но весьма дорогой, темно-синий костюм. Прямой взгляд карих глаз и похожая на маску улыбка.

 

Ужин прошел в непринужденной обстановке. За столом их было четверо: сам хозяин, Гумилев, профессора Ван и Чен. Профессор Ван переводил. Китайцы очень сожалели, что господин Гумилев не успевает посетить недавно открывшуюся в Пекине выставку каллиграфии и пекинскую оперу. Андрей уже прикидывал, куда направится за сувенирами, как, неожиданно, когда принесли десерт, хозяин дома перешел к деловой части разговора.

 

- Андрей Львович, хочу озвучить реальную сумму инвестиций в наш проект, - слово «Наш» он подчеркнул особо. Десятизначная сумма в евро, прозвучавшая затем, поначалу, показалась Андрею оговоркой. Но из дальнейшего разговора он понял, что не ослышался.

- Вы понимаете, господин Гумилев, что планируя инвестировать в проект такие средства, мы вынуждены выставить ряд требований, которые не вошли в договорные документы, и наша встреча призвана их согласовать.

 

Не дожидаясь реакции Гумилева, китаец продолжал, - во-первых, наши специалисты должны быть допущены ко всей технической документации по проекту, во-вторых, сборка оборудования будет производиться на предприятиях КНР и, главное, наш представитель займет должность заместителя начальника исследовательского подразделения вашей компании, то есть господина Бунина.

Андрей почувствовал приближение адреналового криза. Сорочка прилипла к спине, мысли стали путаться. Сделав глубокий вздох, он выпил залпом чашку уже остывшего чая. Когда официант вновь наполнил ее, Андрей, отпив глоток, взглянул в глаза собеседника и тихо произнес: «Весьма сожалею, но Ваши предложения не приемлемы для российской стороны. Благодарю за столь изысканный ужин, но  в настоящее время дела требуют моего присутствия в Москве, вынужден покинуть Вас». Голос его подрагивал. Зажав в руке салфетку в побелевшей от напряжения руке, Андрей стал подниматься из-за стола.

- Андрей Львович, - хозяин неожиданно перешел на английский язык,  - не спешите, поверьте, нам есть о чем поговорить…

 

Гумилев нехотя опустился в кресло. Абсурдность китайских требований была настолько неожиданна, что он не представлял, что можно еще обсуждать.

Пауза затягивалась. Китайцы, явно, ждали ответной реакции Гумилева, но он демонстративно молчал, предпочитая, чтобы хозяин сам выходил из столь щекотливой ситуации.

- Хорошо, я поясню, почему  мы выдвигаем такие жесткие условия, - Синьпину, явно, не нравилось, что приходится уговаривать этого русского.

- Андрей Львович, как я уже сказал, средства, которые мы планируем инвестировать в проект, более чем значительны. Ставки высоки, а уверенности в реализации «Солнечного паруса» у нас нет.

 

- Поэтому вы хотите получить доступ к технической документации и превратить российскую идею в китайскую разработку? - Андрей решил больше не сдерживаться и говорить все напрямую. Это был его любимый проект и отдавать его кому бы то ни было, он не желал. Даже за очень большие деньги.

- Боже упаси, - на лице хозяина отразилось неподдельное удивление, - ни в коем случае. Все дело в том, что наши аналитические спецслужбы уверены в существовании информационных утечек в Вашей компании. Прямых фактов, пока, мы не имеем, тем не менее, посудите сами - все ваши новейшие разработки, техническую реализацию, которых вы размещаете на китайских предприятиях, очень часто уже выполняют другие наши предприятия по заказам других IT- компаний.

Казалось, что зажатая в руке Андрея салфетка сейчас даст сок. Он чувствовал, что бешенство захлестывает его.

- Кто? – прохрипел Гумилев.

- Да не волнуйтесь, Вы так, Андрей Львович, - на лицо китайского партийного функционера была надета маска вежливого участия.

- Уверен, что Вы имеете информацию о том, кто бы это мог быть, - Андрей впился в глаза Синьпину. Он снова залпом выпил чай.

- Андрей Львович, я бы предложил Вам выпить что-нибудь покрепче, но думаю, что это лучше сделать позже, - на лице хозяина не было и тени улыбки. Чен и Ван сидели, словно две статуи, не издавая ни звука.

 

- Вы не ответили на мой вопрос. Даже если это государственная  или коммерческая тайна,  вопрос слишком серьезный. Конечно, внутреннее расследование мы проведем, но от контракта с Вами я вынужден буду отказаться.

Казалось, воздух потрескивает от пронизывающего его электричества.

- Хорошо, это компании, которые контролирует ваш соотечественник - господин Беленин. Видите, я предельно откровенен с Вами.

 

Еще одна чашечка чая… «Значит, Санич был прав. Кто-то из наиболее  информированных людей, имеющих доступ ко всей технической документации, ведет за его спиной двойную игру».

- Благодарю за откровенность, но согласиться на ваши предложения я не могу. Предлагаю, вернуться к нашим переговорам после расследования, которое я проведу лично, - Андрей встал из-за стола, давая понять, что переговоры окончены.

- Жаль, господин Гумилев, что мы не смогли договориться, возможно, в ближайшее время мы уже не сможем так посидеть и поговорить в столь непринужденной обстановке, - на лице партийного бонзы читалось искреннее огорчение.

- Думаю, мы сможем встретиться уже через неделю. Ставки действительно, высоки. А необходимые распоряжения я отдам немедленно. Еще раз, прошу меня извинить.

 

В отель Андрей вернулся один. Быстро побросал вещи в чемодан, сувениры решил купить в магазинчиках, которые были в холле отеля и в Duty Free, пока будут готовить его самолет к вылету. Когда он вышел из сувенирного магазинчика с большой коробкой, в которой была бережно уложена кукла в национальной китайской одежде, расшитой драконами и неимоверной красоты птицами, машина уже стояла у подъезда и вещи были в багажнике. 

 

Гумилев не мог избавиться от мыслей о предательстве в своей компании. Несмотря на то, что в ней работало уже несколько тысяч человек, Андрей всегда строго следовал  правилу - лично встретиться с кандидатом на работу и только сам давал «добро» на трудоустройство.

Это был своего рода ритуал. И секретарь ежедневно резервировал полчаса в напряженном рабочем графике главы компании для этого мероприятия. Собеседование было, как правило, коротким. Андрей очень доверял первому впечатлению. Интуиция его подводила редко. Гумилева не могли смутить ни ирокез панка, торчащий над курткой, которая когда-то, возможно, была сшита из кожи, ни строгий темный костюм и аккуратный пробор короткой стрижки. Он видел человека сразу и целиком: доброта и затаенная озлобленность, стремление разбогатеть или безбашенный альтруизм, стремление научиться чему-либо или надежда «просачковав» месяц и, получив хоть какие-то деньги, свалить. Конечно, редко перед ним присаживались парень или девушка, в которых все было прекрасно. Каждый из нас – это не только букет из ромашек и роз, но и из репейника с крапивой. Но Андрей, перебросившись парой фраз, уже понимал, кто перед ним сидит, и будет ли толк от этого кандидата. Поэтому новость о предательстве, предательстве среди ближайших коллег, была для него непереносима. Андрей пытался убедить себя, что китаец ошибся, а Санич стал жертвой какой-то хитросплетенной интриги, которую затеяли конкуренты.

 

Андрей едва дождался, когда ступит на борт самолета, чтобы можно было связаться с Саничем по защищенному каналу связи. Он был уверен, что его переговоры по мобильному, китайские «товарищи» начали «писать» раньше, чем он ступил на землю Поднебесной.

Распорядившись, чтобы его не беспокоили ближайший час, он набрал номер Олега.

 

Санич был еще на работе, когда зуммер аппарата с биркой «Генеральный директор» вывел его из задумчивости.

- Добрый вечер, Андрей Львович! Хотя это у нас вечер, - приветствовал шефа Санич и поперхнулся. Понял, что «сморозил» глупость - Гумилев мог подумать, что ему намекают на поздний звонок.

- Привет! Хорошо, что ты еще на посту, - с облегчением произнес Андрей. До него только сейчас дошло, что в Москве уже десятый час вечера. Дошло и насторожило. Несмотря на то, что Олег всегда очень ревностно относился к исполнению своих обязанностей, он никогда без необходимости не сидел на работе.

- Андрей Львович, - без лишних слов начальник службы охраны перешел к делу, - есть две новости, вернее три, - поправился он, - две хорошие и одна плохая. С чего начать?

- Не тяни резину! Конечно, с плохой.

 

- У нас в Компании выявлен «крот». Считаю, что виноват в этом я, лично,     и сейчас, как раз, пишу рапорт об уходе «по собственному».

- Так – это две плохих, а что хорошего?

 

- Гада взяли, и Бунин - совершенно непричем.

Гумилев достал бутылочку минералки и с удовольствием, не спеша выпил ее до дна, откинулся в кресле.

- Олег, ты еще на связи? - по сопению в трубке он понимал, что Санич его внимательно слушает, но Андрею очень хотелось, чтобы друг почувствовал сейчас, как он ему сейчас рад.

- Слушаю, Андрей Львович?

 

- Во-первых, заявленьице свое отправь-ка в корзину. Во-вторых, срочно организуй запрос «Покрову» по Беленинским IT-активам, и как они с нами пересекаются. Подозреваю, кто-то начал против нас серьезную операцию. Олег, как будто паутиной обволакивают. Ты же знаешь, я сегодня беседу имел с нашими китайскими друзьями. Так, вот, они мне прямо сказали – Беленин наш конкурент и оборудование, которые китайцы для него делают на местных предприятиях – полный наш аналог.

- То же самое я сегодня от Бунина услышал. Как выяснилось, кто «крысятничал», я ему позвонил, все-таки наши подозрения его непосредственно касались, а он меня напрямую спросил -  уж, не на Беленина ли «крот» трудился.

- Олег, ты мне самое главное не сказал, кто «крот»? – Андрей замер, с нетерпением ожидая ответа.

 

- Системный администратор Иван Иванович Иванов, 23 года, пришел к нам на работу полгода тому назад. Сразу после окончания института. В прошлом году проходил у нас стажировку. Зарекомендовал себя хорошо. Никаких нареканий.

Андрей вспомнил этого парня. Рыжая шевелюра. Очень бледная кожа. Зеленые глаза. Постоянно улыбался. Гумилеву даже показалось, что улыбка эта искусственная. Однако, у Иванова был красный диплом. Имел одно оформленное изобретение. Никаких «грехов» по линии МВД или, не дай Бог, ФСБ за ним не числилось. Конечно, Андрея немного насторожило,  что должность младшего специалиста, на которую претендовал Иван Иванов, не соответствовала его «блестящему» резюме. Но, сам кандидат уверил Гумилева, что хочет «пощупать» работу с самых низов.

 

- Да, помню я его, - откликнулся он на доклад Санича, - странный он был немного, что-то мне тогда показалось странным, но, видно, и меня моя хваленая интуиция иногда подводит. Теперь, «задним умом», меня даже его ФИО настораживает – «Иванов-Иван-Иваныч», как в анекдоте. Олег, а как он действовал, почему мы были уверены, что это Степан?

- Да все достаточно просто, входил в систему под паролями Бунина, от его имени открыл счет и сам с этого счета денежки и снимал. На «обналичке» его и взяли. К сожалению, когда мы уже точно определили, кто этот «казачок засланный», он почти все хвосты за собой подчистил на всех компьютерах, где работал, даже Бунинский прочистил. Только на своем ноуте всю информацию оставил, балбес. Говорит, что контактировал с неизвестным пользователем через интернет. Мы «пробили» айпишники, то да се, и след вывел на Китай. Дальше – ничего. Так что Степан оказался чистым, зря на мужика напраслину возвели.

 

- Да-а, уж, - протянул Андрей. Он чувствовал, что, когда прилетит, ему предстоит непростой разговор с Буниным.

- Олег, а где сейчас наш «шпион»?

- Пока держим его в офисе. У него никого нет – круглый сирота.

«Вот, что меня тогда насторожило, - вспомнил Андрей, - «сирота»!  Студент престижного ВУЗа, отличник, изобретатель, должен быть амбициозен,  он должен доказывать всем и вся, что он лучший. Не может он проситься на самую нижнюю должность! – Гумилев даже успокоился от того, что смог ответить на вопрос, о котором уже и забыл.

- Как он себя ведет, что говорит?

- Ничего не говорит. Талдычит, что виновность его может только доказать суд и, что ничего нам не доказать. Когда прилетите, Андрей Львович, решите сами, что с ним делать.

- Олег, скажи, какую информацию Иванов успел передать?

- Это тоже очень интересно, проекты «Искусственное солнце», «Покров» и станция выживания «спросом» не пользуются. А вот, программные компоненты  и аппаратную часть коммуникаторов, почти полностью «увели».

 

Гумилев от неожиданности даже крякнул. Направление «защикоммов», как он обычно называл разработку комплекса мобильной защищенной связи, его, главу компании, интересовало менее всего. Подобную аппаратуру, кроме Гумилева, даже в России теперь выпускало несколько производителей, а в мире, так сразу и не перечислишь.

- Олег, а ты-то, что по этому поводу думаешь? Мысли есть какие-нибудь?

- Вот, я и сижу, пытаюсь пазл этот сложить. Впечатление такое, что это некая акция прикрытия чего-то более серьезного. Думаю, сегодня утром побеседовать с нашим «Джеймсбондом». Припугну. Если «расколоть» не получится, передам его ФСБ. Доступ к государственным секретам по нашим «закрытым» проектам это позволяет. Там, я думаю, скажет, - чувствовалось, что Олег продумал уже все возможные варианты.

 

- Олег, иди отдыхай. Утро вечера мудренее, - Андрей понимал, что творилось в душе Робокопа, - давай, бросай все и домой. Самолет в Москву прилетит часов через 6-7, и я сам подключусь. Успеем выспаться, и на свежую голову разберемся. Слушай, а как Бунин на все это отреагировал?

- По-моему, сильно его задело, что мы его «под колпак» определили. Сразу мне ничего не сказал, но по глазам видно было – сильно напрягся.

Гумилев еще долго сидел, размышляя под гул двигателей. Тот факт, что наиболее важные и, естественно, засекреченные проекты не интересовали этого странного шпиона, наводил на мысль, что они с Саничем что-то упускают из виду.

 

Его не оставляло ощущение, что кто-то внимательно за ним наблюдает.

 

 

 

[1] Народно-освободительная армия Китая (НОАК) — официальное название вооружённых сил КНР

 

[2] Штурмовая винтовка (англ. assault rifle), что является дословным переводом слова нем. Sturmgewehr, названия первого массового образца такого оружия — StG-44. На основе советской системы Калашникова был создан ряд образцов этого класса, — например, китайские винтовки Тип 63 и Тип 81.